Масис давно уже не помнил того счастливого состояния, когда можно дышать полной грудью, не остерегаясь приступов удушья. Заполучил он эти приступы на войне, которую плохо помнил – был слишком мал, когда она пришла в его родную Карин-Так. Брали деревню измором, палили из орудий, поджигали и нещадно бомбили, морили блокадой, отравляли питье. Но деревня не сдавалась. После несчетных и провальных атак противник решился на обманный маневр – объявил двухдневное перемирие, чтобы люди могли захоронить своих погибших. А с наступлением рассвета пошел на тихий штурм. Дом Масиса находился на самом отшибе, его должны были взять первым. У отца была старая винтовка и два десятка патронов. Отложив три патрона – себе, жене и маленькому сыну, он метался между окнами, отстреливаясь таким образом, чтобы у противника создалось впечатление, что обороняются несколько человек. Противник этому поверил и пустил в дело ручные гранатометы. К тому времени, когда подоспела помощь, дом полыхал, а отец с матерью, запершись в погребе, спасались от нестерпимого жара тем, что поливали себя и сына рассолом из-под квашеной капусты. Патронов у отца, кроме тех, что он отложил напоследок, не осталось. Он как раз заряжал ими ружье, когда подоспела помощь.

Из той большой войны Масис только и запомнил, что чудовищный, выедающий глаза и легкие, чад. А еще – огромного мужчину, который, выбив плечом тяжеленную дверь, сгреб его в объятья и вынес из раскаленного погреба. Воздух снаружи был до того тугим и неподатливым, что царапал нёбо и застревал в горле. Мужчина крепко прижал его спиной к себе, подхватил под нижнюю челюсть, заставляя откинуть голову так, чтобы легче дышалось. С высоты его роста Масис и увидел заваленный бесформенными тюками двор и горящий сад. За кряжистым стволом тутового дерева, странно вывернув окровавленную шею, сидел на корточках бородач и не сводил с него взгляда. Спаситель Масиса толкнул его в плечо, и, когда тот завалился на бок, подхватил за шиворот и поволок к тюкам. И тогда стало ясно, что двор вовсе не тюками завален, а трупами.

– Если бы не ты, они бы много наших положили, – иногда говорил отцу Арто.

Отец на его слова всегда пожимал плечами.

– А если бы не ты, нас бы не было сейчас в живых!

Когда Масису исполнилось восемь, Арто забрал его к себе – врачи утверждали, что мягкий бердский климат может пойти на пользу и убавить приступы удушья, которые с каждым годом становились мучительнее и сильнее. Масис не хотел уезжать, но отец его уговорил:

– Арто тебя в помощники определит, будешь в свободное от школы время ремеслу учиться. Лишнее знание никому не помешает.

– Я портновскому ремеслу и здесь смогу научиться!

– Главное, не ремесло, а твое здоровье. Да и об Арто подумай, сынок. У тебя есть мы, есть твои младшие братья – слава богу, у нас с твоей матерью родились еще дети. А каково Арто? С тобой ему будет не так одиноко.

Вот уже пять лет, как Масис перебрался в Берд. В каникулы он гостит у родных в Карин-Таке, остальные дни проводит у Арто. Живет в его доме, в свободное от школы время помогает в мастерской. По вторникам, пока Аваканц Мишик навещает старый хачкар, заменяет его в бакалейной лавке. По пятницам и воскресеньям занимается с дочерью сапожника математикой. От денег наотрез отказывается. Мужики в нем души не чают, называют сыном полка. Воспитывают – неуклюже и бестолково. Масис с пониманием относится к их педагогическим потугам, но завел привычку огрызаться. Тринадцать лет – серьезный возраст, пора бы им это уже понять.