Издательство «Республика» выпустило в 1994 году собрание сочинений В. Розанова в двух томах.

Собрание сочинений вышло под общей редакцией А.Н. Николюкина, им же написано прекрасное предисловие.

Актуален ли Розанов сегодня? При всех его заблуждениях, противоречиях, очевидных при чтении этих сборников, мне кажется, что вполне актуален, по крайней мере в некоторых аспектах, да и время, в котором он творил, — эпоха кризиса в России. Берем почти наугад, из первого тома: речь идет о Достоевском, год написания статьи 1911 — всего три года до мирового катаклизма и шесть лет до братоубийства в России.

И сразу: напоминание об эпизоде из «Подростка» Достоевского — студент Крафт, немецкого происхождения, страстно любивший Россию, застрелился потому, что пришел к заключению, что Россия — «второстепенное место» в истории… Вот уж, действительно, Розанов сразу берет быка за рога… И замечает, что такие «заключения» — для одних смерть, для других — типа небезызвестного Смердякова, отцеубийцы — пир души, предел исторических мечтаний.

Розанов далее пишет, что мучительные сомнения относительно судьбы России закрадывались иногда в душу самого Достоевского. Любопытно, что позитивным ответом на эти сомнения вполне может быть, на мой взгляд, само творчество Достоевского — ибо даже оно одно сразу поставило русскую культуру в первый ряд мировой, и вопрос о величии России фактически был решен одним только творчеством Достоевского, а ведь, кроме Достоевского, Россия дала миру целое ожерелье великих имен и гениев. О Розанове написано очень много, и самое лучшее сегодня — обратить внимание именно на отдельные «актуальные» моменты подобного рода. Вот еще один: Розанов напоминает о словах, которые высказал император Вильгельм: «Славяне — это вовсе не нация, это только удобрение для настоящей нации». Что-то знакомое, не правда ли, и вполне в духе Гитлера?

Розанов, разумеется, пытается возражать не в меру откровенному императору, но в основном упирает на то, что существует русское «авось», «ничего», «вывезем», «нас не завоюешь», — Розанов ссылается здесь на некое таинственное чувство в народе, что все ужасное не будет ужасным до конца и в конечном итоге все «обойдется».

Корень этого чувства с немецкой точностью был выражен уже на метафизическом уровне одним немецким генералом, не помню, кем именно, но слова эти поразили меня, когда я прочел их еще в эмиграции. Их смысл сводился к тому, что России нечего бояться, так как Бог поддерживает ее, ибо в противном случае такая страна не смогла бы просуществовать и одного месяца.

Таков был ответ одного немца другому. Разумеется, при этом необходима воля и активность нации, ибо Бог помогает тем, кто хочет помочь самому себе, но «метафизическая тайна» все же присутствует здесь при всех раскладах. И при склонности Розанова изображать «вечно бабье» в Русской Душе, он признает, что есть и другие примеры, такие, кстати, как Петр Великий и многие другие — борцы и созидатели, именно такие и нужны сейчас России, чтобы она не превратилась в жалкую колонию.