Не обращая внимания на время, Дженна бродила по тихим парковым тропинкам, прислушиваясь к шороху снега под ногами, вдыхая чистый холодный воздух. Но сегодня даже тишина зимнего леса не могла помочь ей собраться с мыслями. Она уходила все дальше и дальше, но не могла отдалить момент своего возвращения в Нью-Йорк.

«Ривербенд — твой дом. Всегда был им и всегда будет». Слова Эрла звенели у нее в ушах. Может, это так? Может, чувство пустоты и растерянности, преследовавшее ее последний год, принесшее смятение в ее чувства и бардак в ее бизнес, пришло из подсознания, знающего, чего на самом деле хочет ее бедное сердце?

Неужели часть ее хочет остаться здесь и назвать Ривербенд своим домом?

Эта мысль была для Дженны как ушат холодной воды на голову, причем в прямом смысле: погруженная в свои мысли, она поскользнулась, потеряла равновесие и непременно упала бы, если бы ее не подхватили чьи-то сильные руки.

— Осторожнее, Дженна! — услышала она знакомый голос и, резко обернувшись, увидела Стоктона.

— Спасибо, — нервно улыбнулась она.

— Каждый истинный джентльмен поступил бы также, мадмуазель, — шутливо поклонился Стоктон.

— Стоктон Грисхем спешит на помощь? — рассмеялась Дженна, чувствуя, что напряжение между ними немного спало.

— Я спасал тебя со второго класса. Тогда ты упала во время урока физкультуры…

— И ты помог мне дойти до медпункта, — улыбнулась она своим воспоминаниям.

Теперь они вместе шли рядом по парковой тропинке, словно возвращались из школы. Тогда она могла доверить ему все свои секреты и была уверена в том, что он не осудит, и их отношения не казались неразрешимой головоломкой.

— Значит, завтра ты возвращаешься в Нью-Йорк к своей обычной деловой жизни? — спросил он.

— Надеюсь, что нет. Последние несколько месяцев были не самыми удачными для моего агентства. Я начала делать глупые ошибки, путать номера поставщиков, назначать доставку продуктов не на те даты. В конце я уже почти выбыла из игры.

— Может, ты просто устала?

— Может быть.

— Тебе, правда, нужно уехать?

Мысль о скором возвращении в пустую нью-йоркскую квартиру больше не вызывала радостного предвкушения, но ведь вся ее жизнь и карьера связаны с Нью-Йорком. Там ее место. Или нет?

— Меня ждут там.

— И здесь тоже.

— Кто, например, Стоктон? Ты? Но ты ведь так и не сказал мне ничего конкретного.

— А что я, по-твоему, должен сказать? — нахмурился он. — Что-то изменилось за эти несколько дней? Потому что, судя по твоему поведению, ты все так же жаждешь сбежать из этого города.

— А все, чего хочешь ты, — это избежать отношений, которые могут поставить под удар твое сердце. Все как в старые добрые времена, да, Стоктон?

— Это не правда.

— Неужели? — На мгновение боль, которую ей пришлось пережить восемь лет назад, вернулась. — Ты дал мне уйти. Ты смотрел, как я сажусь на самолет, и не попытался остановить, не последовал за мной. Потому что испугался рискнуть и остаться со мной. Остаться на всю жизнь в одном городе с одним и тем же человеком.

— Зачем? Чтобы смотреть, как ты целыми днями пропадаешь на работе? Может быть, ты уже не помнишь, Дженна, но тогда для тебя существовало только одно направление — вверх по карьерной лестнице.