— Гы. Еврей теперь что ли?

— Чё? С хуя ли вдруг?

— Обрезанный типа.

Помолчали.

— Да иди ты в пизду! — Махнул рукой Штык. — Я тебе реально за тему говорю, ты подъёбываешь блять, короче, стригануло, больно пиздец, я…

— Вон чё ты взвизгнул. Я думал, поскользнулся или ещё чё.

— Да не, я ж чуть сам себя не кастрировал. Обосрался чутка, хули ты морщишься? В переносном смысле, а не в натуре. Ну и глянул вниз, от хуя кусок на полу лежит, а хуй целый. Даже крови нет. Вот я в ахую теперь. Подумал, пока тут торчим, ну, сложил всё дерьмо и получается, что как я китаёзу захавал, у меня раны быстрее заживать стали.

Помолчали.

— Я если чё несъедобный. — На всякий случай, заметил Шкет.

— Пиздабол. — Не согласился Штык. — Я ж тебя тогда чутка попробовал…

Снова помолчали.

— Чёт как-то двусмысленно вышло.

— А ты молчи чаще, дебил блять.

— Ну, извиняй Санёк, я не то сказать хотел.

— Короче, я так мыслю. — Буркнул Шкет, тоже закуривая. — Ты когда пьёшь вампира, становишься сильнее. — Штык неуверенно кивнул. — Ну, вот.

— Чё вот?

— Способность твоя. Я думал твоя способность от вампирской крови не дохнуть, а ты походу с этого круче становишься. Ну-ка, иди сюда.

Шкет отошёл к зданию, залез в пролом сел на корточки и поставил локоть на обломки кирпичей. Повертел кулаком, сустав хрустнул. Второй рукой махнул Штыку.

— Топай сюда, ща посмотрим.

— Да нахуй Сань, ты ж блять руку вечно заламываешь, не вывезу я.

— Ебало завали и сюда топай.

Штык пожал плечами, подошёл. Тоже присел, поставил локоть на кирпичи, сжал руку Шкета.

— Вторую за затылок и плечом не давить. Ну, раз, два, три!

И стали кустарный армрестлинг демонстрировать пустырю, что возле заброшенного дома.

Спустя пять минут, они сидели плечом к плечу на неровном бордюре, что получился после обрушения части стены и, молча, курили. Прошла ещё минута.

— Ты мне руку сломал, гондон блять. — Буркнул Шкет, попытавшись пошевелить правой рукой и тут же поморщившись от боли.

— Я не специально. — Смущённо ответил Штык. — Просто как-то само получилось.

С неба посыпались снежинки.

— Да, ладно, проехали, походу вывих, почти не болит уже… — Помолчали и Шкет снова заговорил, выбросив окурок. — Помнишь у меня тусили? Когда ты только нарисовался ещё.

— Ну, помню. А чё?

— Мы с тобой частенько этой хернёй маялись. Ну, арм, ебать его, рестлинг.

— Честно смутно как-то, а чё?

— Ты почти всегда проёбывал. Чутка тебе кисть ломанёшь, ты сразу сливаешь.

— Я ж говорю, ты запястье ломаешь, не здраво братан, не честно в натуре…

— Да заебал! Честно не честно. Я к тому, что сейчас я заебался пытаться — у тебя блять рука сука каменная. Сечёшь?

— Ну. — Кивнул Штык. — Я ж пить как бросил, снова отжиматься по утрам стал, я это…

— Ебанутый, не?

— Чё ты сразу? Чё ебанутый-то? Нормальный я.

— Короче, с тех пор ты дохуя вампиров захавал.

Штык стал загибать пальцы, что-то вспоминая и беззвучно шевеля губами. Потом пожал плечами — толи не смог вспомнить, сколько точно, толи считал не очень хорошо.

— В общем, ты жрёшь вампирскую кровь и…

— Шшш! — Штык поднялся на ноги. — Кажись, тачка остановилась.

— Где?