— Тебя это шокирует, Абигейл.

— Никогда! Как это можно? Признайся… поведай, чего ты хочешь, Роберт. Позволь мне стать женщиной твоих грез.

— Но перед обедом ты упомянула о какой‑то другой фантазии, — отчаянно сопротивлялся Роберт.

— Именно об этой. Стать твоей рабыней. Ты об этом думаешь в перерывах между битвами?

Боже, помоги ему! Как она догадалась?

С бешено заколотившимся сердцем он прижался к ее спине и накрыл ладонью шелковистое гнездышко волос внизу живота.

— Сначала это.

Тело ее выжидающе напряглось.

— Что еще?

Он запустил пальцы в невероятно мягкую плоть под волосами.

— Раздвинь ноги.

И улыбнулся с болезненным удовлетворением, заметив, как быстро она подчинилась.

Внутри она оказалась уже мокрой. Мягкие складки сворачивались, обволакивая его палец. Роберт не торопился, легко касаясь чувствительной пуговки и снова ускользая.

— Один, по ночам, измученный смертями и ужасами, — пробормотал он в ее волосы, — я мечтаю иметь женщину, которая почувствовала бы то же, что чувствую я, когда вхожу в нее. И чтобы я мог ощутить то, что ощущает она.

Он провел рукой по ее влажному холмику, нежной коже живота. Абигейл разочарованно повела плечами.

— Роберт, уверяю, мы становимся в этот миг единым целым!

Он коротко хохотнул, поняв, что она заранее со всем согласна. Покусывая ее плечо, он погладил ее бедро, попку, проник между пухлыми ягодицами.

Ноги Абигейл сомкнулись. Он снова провел пальцем по теплому местечку.

— Я снова мечтаю почувствовать ее. Разведи бедра… шире. Правую ногу на кровать, левую — подними. Вот так. Теперь ты открылась для меня.

— Так ты об этом грезишь, Роберт? О женщине, широко раскрытой для тебя?

— Да.

Он продолжал теребить пухлые нижние губы, готовя ее к неизбежному.

— Дай мне руку.

— Зачем?

— Я же сказал: хочу, чтобы женщина чувствовала то, что чувствую я. Дай руку.

Но она не шевелилась. Поэтому он сжал ее пальцы и, преодолевая слабое сопротивление, ввел в алчущее лоно. Ее ребра вздымались и опадали под его рукой.

— Мы делали это прошлой ночью, Роберт.

— Но не так, как сегодня, Абигейл.

Боже, помоги им, совсем не так, как сегодня.

— Ты хотела знать, что мы с моей воображаемой женщиной делаем перед битвой. Так вот, это часть фантазии. Стань этой женщиной. Ощути себя, как я ощущаю тебя. Шелковистая влага там… — Он потерся их сплетенными пальцами о нежные лепестки лона. — Тугие ножны плоти внутри.

Абигейл задохнулась.

— Роберт…

— Что ты чувствуешь, Абигейл?

— Тебя… твои пальцы.

— И твои тоже. Наши пальцы. У тебя такая мягкая кожа… мокрый бархат. Никогда не дотрагивался до женщины так, как сейчас до тебя. Чувствуешь? Это твой грот смыкается вокруг нас. Видишь… там в самой глубине губка…

Он чуть нажал на мягкую упругую губку, вынудил Абигейл сделать то же самое, зная, что ее запястье потирает крохотную набухшую изюминку. Ее лоно упрямо втягивало их сплетенные пальцы.

— Именно это ты ощущаешь, когда я вхожу в тебя. Когда я снова введу наши пальцы, расслабься, а потом натужься, совсем как когда принимаешь мою плоть.

Он зарылся лицом в ее волосы.

— Мне это нужно, Абигейл. Пойми сама, какая ты жаркая, тесная и мокрая.