У меня сжалось сердце, я подошла к ней и обняла.

– Не расстраивайтесь, жизнь длинная, непременно будут и изменения к лучшему. Ночь не бывает бесконечной, тьма сгущается перед рассветом, но солнце непременно взойдет.

Муликова замерла. Со стороны мы, наверное, выглядели странно. В кухне, напоминающей кадр из фильма «Моя свекровь – дьявол», на табуретке скрючилась женщина, которая ради получения денег оболгала меня. А я, явившаяся с желанием, невзирая ни на какие обстоятельства, выяснить правду, вытрясти ее из Муликовой любой ценой, обнимаю Галину Петровну и едва не плачу от жалости к ней.

– Извини меня, – глухо произнесла Галина.

– Ничего плохого вы не сделали, – заверила ее я. – Марфа Андреевна специально подначивает вас, а вы ведетесь, как первоклашка. Перестаньте реагировать на слова свекрови. Принимается она обзывать внучку наркоманкой, не бросайтесь отстаивать истину, а спокойно отвечайте: «Мама, вы правы. Катя очень плохая девочка». А по поводу смерти мужа и прочего говорите: «Верно, я убила Сергея и ворую у вас харчи». Понимаю, что трудно, но это единственный способ заткнуть бабке рот. Спорить можно, когда есть предмет для обсуждения, а если обе стороны утверждают одно и то же, смысл спора исчезает.

Галина резко отодвинулась в сторону.

– Ты хорошая девочка. До сих пор никто меня искренне не жалел. Прости, пожалуйста.

– Ерунда, – пробормотала я.

Мне уже было понятно, что выяснения отношений с Муликовой не получится. Вы способны посочувствовать человеку, а потом налететь на него с требованием прекратить врать? Я нет.

– Извини, Степанида, – повторила Муликова, – я никогда не покупала у тебя пудру.

Я сказала:

– Так я и не продавала косметику. Откуда вам известно мое имя?

Галина Петровна попыталась выпрямиться, но снова ссутулилась, когда стала рассказывать о своей жизни.

– Разменять квартиру невозможно, она принадлежит Марфе. Я родом из Подольска, своей жилплощади в Москве никогда не имела, прописалась к мужу, чем меня вот уж скоро двадцать лет его мать попрекает. В принципе, квартиру в центре легко продать – несмотря на отсутствие здесь нормальных продуктовых магазинов, свободных мест в детских садах и школах и зеленых насаждений, хватает идиотов, желающих жить в доме неподалеку от Тверской. Деньги заплатят хорошие, хватит на две однушки в тихих микрорайонах ближе к МКАДу. Но Марфа никогда не согласится на сделку – у нее тогда жизнь потеряет смысл: для свекрови главное – пинать невестку. То, что Катя начала принимать наркотики, вина бабки. Девочка не выдержала наших скандалов, вот и решила спрятаться от них.

Я опустила голову. Сейчас не лучший момент озвучивать Галине простую истину: руку к шприцу человек тянет сам, сесть на иглу – его собственное решение. В мире много сирот, изнасилованных девушек, жертв педофилов и маньяков, просто умирающих от голода и болезней подростков, но большинство из них мужественно пытаются справиться с бедой, не бегут к дилерам. Со мной в институте училась Юля Андреева. На первом курсе она начала покупать в клубах «волшебные марки», потом перешла на таблетки, героин, а через несколько лет умерла. Ее мать заявилась в институт и разгромила кабинет ректора, устроив дикий скандал. А когда ее увозили в полицию, кричала: «Вы упустили мою дочь! Виноваты все, никто не проявил к Юлечке должного внимания!» Наверное, родителям безвременно умерших детей трудно осознать, что их ребенок сам выбрал судьбу наркомана. Вот они и ищут, на кого бы переложить ответственность, твердят, как сейчас Муликова: «Катя очень хорошая, ее толкнула на пагубный путь бабка».