Еще мне вспомнился маленький, вроде незначительный факт. После смерти Паниной я вернулась в магазин, и Ирина Марковна вскоре прибежала в наш кабинет. От директрисы сильно пахло новым ароматом фирмы «Бак», приятным, но крайне неустойчивым, который выветривается минут через пятнадцать после использования, на расстоянии его не ощутишь. Я даже, кажется, подумала: «Ирина, что ли, побрызгалась в торговом зале из тестера?» Что-то меня тогда смутило, но времени на обдумывание не было. А теперь я поняла, почему в тот день насторожилась. Ну, представьте: у вас скончалась единственная близкая родственница, вы торопитесь к человеку, который находился у ее смертного одра, хотите узнать о последних минутах несчастной. У вас стресс, вы плачете, нервничаете, от горя близки к истерике. Станете в этом случае останавливаться у стенда с парфюмерией и душиться? Я так точно нет.

И очень хорошо помню, как директриса твердила:

– Не прощу себе, что не была возле Зиночки в момент ее смерти! Степонька, что она говорила? Вспомни ее слова!

Теперь следующее.

Николай, узнав от своей пленницы про хитрый сейф, спрятанный якобы на даче, звонил своему руководителю, то есть, как я понимаю, Клюевой. Когда Зинаида после взрыва оказалась в клинике без сознания, Ирина Марковна не могла с ней поговорить, но наверняка постоянно звонила медсестре, ждала, вдруг «племянница» очнется. Вот только Панина пришла в себя в моем присутствии и отдала браслет мне. Аня стояла рядом, слышала лепет умирающей. И, конечно же, рассказала ее родственнице обо всем. Та, узнав про цепочку с брелоками, мгновенно поняла: это и есть отмычка от сейфа. Ну да, Зина же твердила: «Ключи, ключи…» И один раз произнесла: «увожу ключи». Я не уловила в этих словах ни малейшего смысла, приняла их за бред. Да только бедная Зиночка небось прошептала: «От увержу ключи», а я не расслышала. Впрочем, сейчас-то я знаю про диковинный сейф, а в тот день слово «увержу» было мне неизвестно. Но для Ирины Марковны, когда Аня повторила ей слова Паниной, все вмиг прояснилось. Она ведь слышала от Николая, зачем тот едет со своей заложницей на дачу.

Вскочив, я открыла кран и начала пить сырую воду. Резкий запах хлорки заставил меня передернуться. Ну, конечно, я же не в Париже или Милане, где можно хлебать прямо из трубы!

Я отошла от умывальника.

Ну, теперь все части пазла сложились. Ирина не знала, как выглядит сейф, но предполагала, что все-таки найдет хитрый предмет. Дело оставалось за ключами, которые попали ко мне. Директриса украла мою сумку, вытащила оттуда браслет, полагая, что он – тот самый, нужный ей, а в действительности купленный на улице Сены, решила представить пропажу торбочки как обычное ограбление, поэтому бросила ее под прилавок с ароматическими свечами. Но почему там?

Я села на табуретку и отругала себя: Степа, ты совсем дура! В паре шагов от нашего с Водовозовой офиса находится служебный лифт, который идет экспрессом на третий этаж, минуя второй. Клюева воспользовалась им, оказалась в непосредственной близости от отдела свечей и избавилась от сумки. Я не сообразила, что вор мог подняться на этом лифте, поскольку люди на нем не катаются – он предназначен исключительно для товаров. Обычно управляющая звонит на склад, его сотрудники укладывают в кабину заказанную косметику и отправляют туда, где ее ждет продавщица, которая разложит пудру-тени-помаду на стенды. Грузовой лифт предназначен не для перевозки людей, его стену украшает грозное предупреждение «За спуск-подъем человека назначен штраф», но ведь в нем легко можно прокатиться.