— Да, сэр, — ответил Беллинг.

— Запомнил ли он? — осведомился Ральф.

— Повторите правило джентльмену, — произнес Сквирс.

— Никогда не… — начал юный Беллинг.

— Очень хорошо, — сказал Сквирс, — продолжайте.

— Никогда не… — повторил юный Беллинг.

— Прекрасно! — сказал Сквирс.

— У… — добродушно подсказал Николас.

— Увлекайтесь… делом! — сказал юный Беллинг. Никогда… не увлекайтесь… делом!

— Очень хорошо, сэр! — сказал Сквирс, бросив уничтожающий взгляд на провинившегося. — В ближайшее время мы с вами увлечемся одним делом, нас лично касающимся.

— А сейчас, — сказал Ральф, — не лучше ли приступить к нашему делу?

— Как вам будет угодно, — сказал Сквирс.

— Видите ли, — продолжал Ральф, — дело несложное; изложить его недолго и покончить с ним, надеюсь, легко. Вы напечатали в объявлении, что вам нужен способный помощник, сэр?

— Совершенно верно, — сказал Сквирс.

— И вам он действительно нужен?

— Разумеется, — ответил Сквирс.

— Вот он налицо! — сказал Ральф. — Мой племянник Николас только что со школьной скамьи, голова забита всем, чему его обучали, в карманах пусто — самый подходящий для вас человек.

— Боюсь, — сказал Сквирс, смущенный подобным предложением, исходившим от юноши с такою внешностью, как у Николаса, — боюсь, что этот молодой человек мне не подойдет.

— Нет, подойдет, — сказал Ральф. — Мне лучше знать. Не падайте духом, сэр: не пройдет и недели, как у вас в Дотбойс-Холле будут обучаться все молодые аристократы. разве что этот джентльмен окажется более упрямым, чем я полагаю.

— Боюсь, сэр. — сказал Николас, обращаясь к мистеру Сквирсу, — что для вас препятствием служит мои молодость и то обстоятельство, что я не магистр искусств?

— Отсутствие ученого звания действительно является препятствием,ответил Сквирс, постаравшийся напустить на себя важность и приведенный в замешательство контрастом между простодушием племянника и развязностью дяди, а также непонятным упоминанием о молодых аристократах, находящихся на его попечении.

— Послушайте, сэр, — сказал Ральф, — я вам в две секунды представлю это дело в истинном его свете.

— Будьте любезны, — отозвался Сквирс.

— Перед вами мальчик, или юноша, или подросток, или молодой человек, или недоросль, которому лет восемнадцать — девятнадцать. — сказал Ральф.

— Это я вижу, — заметил владелец школы.

— И я вижу, — сказал мистер Снаули, почитая своим долгом оказывать время от времени поддержку новообретенному другу.

— Отец его умер. Он ни малейшего понятия не имеет о жизни, средств у него нет никаких, и он хочет найти хоть какую-нибудь работу, — сказал Ральф. — Я его рекомендую в ваше превосходное заведение, что открывает ему возможность завоевать себе положение, если он эту возможность использует. Понимаете?

— Как не понять! — воскликнул Сквирс, пытаясь воспроизвести ту усмешку, с какою старый джентльмен смотрел на своего ничего не подозревающего родственника.

— Что до меня, то, конечно, я понимаю, — с жаром сказал Николас.

— Вот видите, он, конечно, понимает, — тем же сухим, жестким тоном сказал Ральф. — Если по капризу ему вздумается отказаться от этой блестящей возможности, прежде чем он хорошенько ею воспользуется, я почитаю себя освобожденным от обязанности оказывать какую бы то ни было поддержку его матери и сестре. Посмотрите на него и подумайте о том, что он может быть вам очень полезен! А теперь возникает вопрос: но послужит ли он вашим целям, во всяком случае на ближайшее время, лучше, чем двадцать человек, которых вы могли бы заполучить при обычных обстоятельствах. Разве подобный вопрос не заслуживает размышлений?