Этой ночью он заступил на дежурство.

Подстанция братьев Флемингов находилась в восемьдесят четвертом секторе на внешней границе лондонской юрисдикции. Это была школа, ныне эвакуированная. Арсенал сводился к четырем такси с лестницами, трем прицепным насосам, фургону и двум мотоциклам.

Дружины собрались вскоре после шести, но им, возможно, предстояло протомиться часы, пока их не призовут на помощь измотанным бригадам, работавшим в центре. На подстанции расположились офицер из кадровых пожарных плюс сами бригады, все члены которых принадлежали к Вспомогательной пожарной службе. Перси и Герберт состояли в резерве, вдобавок Перси обычно присматривал за кухней.

В главном зале поставили доску для игры в дартс, а Герберт прославился исполнением на старом пианино популярных песен из репертуара мюзик-холла. Единственной проблемой, по мнению Перси, было питание.

К сожалению, руководство не сумело его толком наладить. В распоряжении Перси имелись только рис, капуста и зеленоватая, на его взгляд, солонина.

– Не разгуляешься, – заметил он Герберту.

Оставалось одно: сварить рис и дожидаться гула первой партии немецких самолетов, пролетавших на центр Лондона прямо над головой. Давно стемнело, и Герберт сосредоточенно наигрывал очередную легкую мелодию, когда Перси, выглянувший за дверь, услышал рокот одинокого мотора, который надвигался прямо на него, затем он увидел пару огней, а вскоре – что-то огромное и огненно-красное.

– Боже, – выдавил он, задрожав.

Адмирал сэр Уильям Барникель вымахал ростом шесть футов и три дюйма; его грудная клетка напоминала нос линкора, а борода была пышной и рыжей. Он выглядел истинным потомком своих викингов-предков.

– Мой дед Джонас был простой морской капитан, – отчитывался он скромно. – А до него – сплошные, как выяснилось, рыботорговцы.

Адмирал плохо знал Сити и не представлял себе веса, который имели члены этой старинной гильдии. Но стоило ему шагнуть на квартердек, и он превращался в командира ничуть не хуже своих пращуров.

Власти пошли на осознанный риск, назначив адмирала ответственным за значительную часть лондонской Вспомогательной пожарной службы.

– Он никудышный дипломат, – деликатно возразили отдельные бюрократы.

Барникель мог рыком остановить фрегат.

– Нам и не нужен дипломат, – ответил лично Черчилль. – Нам нужен человек, способный поднять боевой дух.

И вот неистовый темперамент адмирала Барникеля, подкрепленный большим и могучим сердцем, излился на Вспомогательную пожарную службу.

Его-то бороду и узрел Перси, когда адмирал, по своему обыкновению, нагрянул с неожиданной проверкой этого клочка своих обширных владений.

– О боже, – снова пробормотал он.

Пожарные в полном составе потянулись за адмиралом.

– Еще мешков к этой двери! – бодро командовал тот. Затем увидел пианино и взревел: – Песню!

Герберт выдал «Nellie Dean», и адмирал зычно подпел.

– Славно! – Он хлопнул Герберта по спине. – Лучше любого радио! Но что с пианино? Оно настроено?

– Не очень, – признался тот.

– Так настройте! – загремел адмирал.

Он осмотрел форму и обувь; по треснувшему шлему лупил кулаком, пока тот не развалился; принес из машины новый и всех назвал героями. Затем вошел в кухню: