Примерно через час пути, свернув с главной трассы, автомобиль стал карабкаться все выше и выше в горы, и дорога была отличная – в Сербии вообще мало плохих дорог, – но настолько узкая и извилистая, что у Ильи то и дело замирало сердце. Несколько раз они ныряли в тоннели – темные, длинные, как кротовые ходы, и при мысли о том, что над их головами нависают огромные горы, делалось дурно.

Последним испытанием стал переезд через мост – деревянный, ненадежный на вид.

– Не бойся, брат, – смеялся водитель, – тут автобусы проезжают, и мы проскочим! Это он только на вид хлипкий, а сваи там знаешь какие!

Въехав на территорию Бадальской Бани, таксист высадил пассажира на пятачке перед длинным трехэтажным желтым зданием с белыми балконами, но сам уезжать не спешил: пошел набрать целебной воды из местного источника. А в Илью тут же вцепилась директриса, назвавшаяся Мариной.

Рыжая, худая, с раскосыми светло-карими глазами и ртом-щелью, она казалась нервной и взвинченной. Ладонь, которую Марина протянула Илье для рукопожатия, была холодной и узкой.

– Вас рекомендовал Йован. Надеюсь, мы сработаемся, – проговорила она, и Илья неуверенно улыбнулся.

Он понятия не имел, кто такой Йован. Этот человек был замыкающим звеном в длинной цепи, приведшей Илью в Бадальску Баню. Процесс запустил Ацо, который видел, что Илья после смерти Славицы все глубже погружается в болото, откуда у него нет ни сил, ни желания выбираться.

– Я рада, что вы с нами. Здания старые, вечно что-то выходит из строя. Йован сказал, что у вас золотые руки.

«Спасибо, Йован!» – мысленно поблагодарил Илья того, кто его рекомендовал. Устроиться на работу по чьей-то протекции – очень по-сербски. Илье казалось, что в Сербии все друг с другом знакомы, если не лично, то через вторые-третьи руки.

– Постараюсь не подвести вас, – вежливо ответил он.

– Уж постарайтесь, – бросила она, и Илье пришло в голову, что она не очень похожа на сербку: и голос уж больно тонок, и в характере – никакого впитанного с молоком матери уважения к мужчине.

Как позже выяснилось, Марина была сербкой только на четверть. Мать ее оказалась немкой, отец – наполовину серб, наполовину – румын.

Встретив Илью, она первым делом показала ему главный корпус для гостей – то самое трехэтажное желтое здание. У него было два крыла: Марина назвала их восточным и западным.

Внутри было ухожено и чисто, много зелени, обстановка красивая и явно недешевая: лестница из мрамора, лепнина на потолке, но в то же время все казалось устаревшим, каким-то нафталиновым.

На первом этаже восточного крыла располагались столовая, библиотека, бильярдный зал, комната отдыха с телевизором и небольшой магазинчик с самыми необходимыми товарами, а первый этаж западного был отведен под бассейн и сауны. Комнаты гостей находились на втором и третьем этажах.

– Сейчас функционирует только один корпус, мы называем его главным. – В голосе директрисы прозвучала затаенная грусть. – Прежде их было два, но второй пришлось закрыть лет двенадцать назад. Здание ветшает с каждым годом, поэтому сразу предупреждаю: ходить туда небезопасно.