И королеву это вполне устраивало, поскольку главным, что внушало им страх, был бунт рабочих. Трутни не помнили ни о чем подобном – да и откуда? Но Боб знал, что расслабленный вид королевы на самом деле обманчив. Она скрывала свои опасения от трутней, как скрывала от всех. Боб, однако, умел читать мысли так, как это умеют люди. Не имея возможности связываться напрямую, люди научились читать эмоции по внешним признакам. У большинства это получалось весьма хорошо, у некоторых – довольно плохо. Боб владел этим искусством великолепно, но виной тому была не любовь. Любовь притупляет наблюдательность – ты ищешь всему самое лучшее объяснение. Ненависть точно так же ослепляет – ты предполагаешь худшее. В детстве исключительно ради того, чтобы выжить, Боб научился предсказывать вероятные поступки людей по внешним намекам, которые те невольно демонстрировали. У королевы улья не было лица, выражение которого человек мог бы прочесть. Впрочем, это и не требовалось – она скрывала чувства, которые хотела скрыть, но не последующие, и Боб просто догадывался, что чувствовала королева до этого. Он был уверен, что его интерпретация полностью верна, а если даже и нет, то верна настолько, насколько это возможно.

Боб провел во сне три дня. В отличие от королев ульев, он не пытался ничего скрывать, выложив начистоту перед трутнями всю свою жизнь, дав им ощутить, что значит быть человеком, мужчиной – несущим ответственность за других, но в конечном счете самостоятельным субъектом, обладающим свободой выбора до тех пор, пока он осознает последствия этого выбора.

Трутни восхищались им, а иногда пугались – например, мыслей об убийстве. Боб дал им понять, что считает убийством разрыв связи между королевой и рабочей особью, отчего та погибала. Но трутней лишь забавляло его явное непонимание сути, – мол, она не такая, как ты, не как вы, люди, тебе просто не понять. Подобных слов они не говорили, но до него доходили их эмоции: удивление, терпение, пренебрежение, словно у взрослых, разговаривающих с не по возрасту развитыми детьми. Примерно так, как говорил с собственными детьми сам Боб, когда им еще не исполнилось двух лет и они еще не начали самостоятельно учиться.

Наконец трутни отступили, и Боб заснул по-настоящему, глубоко и спокойно. Не без сновидений, но те были обычными и приятными, как часто бывает во сне. Кошмары его не мучили.

Когда он проснулся, был ясный день. Он лежал под навесом, защищавшим его лицо от прямых солнечных лучей. Было тепло, в воздухе чувствовалась влага.

– Мы прикрыли тебя, пока ночью шел дождь, – сказала Карлотта. – Им приходится организовывать осадки по крайней мере раз в четыре дня в летний сезон, как сейчас. Но на время вашего разговора они его задержали.

– И каков итог? – спросил Боб.

– Ты меня спрашиваешь? – удивилась Карлотта.

– Я многое узнал, но самым интересным оказалось то, что кое-чего королева им никогда не показывала. Они не могли поверить, что чего-то не хватает, считали, что она была полностью с ними откровенна, но во что им еще было верить? Их жизнь была окружена ложью, которую королева для них создавала.