– Весьма обязан. Ну, а теперь слушай меня. Я говорю серьезно. Я пришел сюда не для того, чтобы красть чужое серебро. Я охочусь за Чапином уже более шести недель, с тех самых пор, как умер или убит Дрейер. Похоже на то, что он добрался и до Хиббарда. Чапин скользкий, как мокрый асфальт. Прямо на суде он признается в убийстве, а судья в итоге штрафует его на пятьдесят долларов за неуважение к суду! Я установил, что он и раньше говорил об этом своему издателю, как рекламный фокус! Ну разве не скользкий?..

Я кивнул.

– Скользкий, конечно.

– Я пришел к заключению, что жена не любит его и боится; возможно, что она знает достаточно, чтобы оказать нам значительную помощь, если мы добьемся от нее рассказа об этом. Поэтому, услышав, что она помчалась сюда для встречи с Вульфом, я решил, что он узнал немало. Я вот что хочу сказать. Если не хочешь ничего мне рассказывать о тех чертовых делах, то и не надо. Я не намерен на вас жать, но, может быть, вы сможете с большей пользой использовать то, что вы от нее узнали, если узнаете то, что знаю я…

– Но, инспектор, если вы думаете, что она пришла сюда с дружелюбными намерениями, то чем же вы объясните ее приход к вам с требованием арестовать Вульфа.

– Ну, сынок…

И серые глаза Кремера подмигнули мне.

– Разве я не сказал, что знаю Вульфа подольше, чем ты. Если он не хочет, чтобы я узнал, о чем он с ней говорил, то научил ее поступить именно так.

Я рассмеялся. Пока я смеялся, я сообразил, что не будет никакого вреда, если Кремер и дальше будет так думать, и сказал:

– Он, конечно, мог, но почему она требовала, чтобы вы его арестовали? Потому что она психопатка. Такой же и ее муж. Они оба психопаты, это заповедник для сумасшедших.

– Я слышал подобное мнение.

– И вы уверены, что он убил Дрейера?

Он кивнул.

– Я думаю, что Дрейер был убит Полем Чапином и Леопольдом Элкасом.

– Не может быть!

Я посмотрел на него.

– Это может осветить дело. Элкас, хух?

– Да. Вы и Вульф не хотите говорить. Хочешь, буду говорить я?

– Ну, еще бы.

Он вновь набил трубку.

– Тебе известно о деле Дрейера. Но знаешь ли ты, кто купил таблетки нитроглицерина? Сам Дрейер. За неделю до смерти, на следующий день после того, как ему позвонил Элкас и сказал, что картины поддельные и что он хочет получить свои деньги обратно. Может, он и имел мысль о самоубийстве, а может и нет, я думаю, что нет. Есть ряд болезней, при которых люди принимают нитроглицерин в малых дозах.

Он сделал столь глубокую затяжку из трубки, что я ожидая увидеть струю дыма, выходящую между пуговиц на его животе.

– Дальше: как в тот день Чапин смог достать из пузырька таблетки? Просто. Он их не брал. Он был у Дрейера в течение недели, возможно, для разговора о картинах. Он вполне мог их тогда взять и припрятать до нужного момента. Этот момент наступил в среду после полудня… Подожди минуту. Я знаю, что говорил Элкас. В то утро четверга детектив допрашивал и Сантини, итальянского эксперта, и все сходилось. Но с тех пор я послал запрос в Италию к Сантини. Он сказал то же самое, что и при первом допросе у нас, но еще упомянул, что после их выхода из конторы Элкас один вернулся туда и оставался там примерно с полминуты. Что, если стакан Дрейера стоял там, пусть даже полупустой, и Элкас, получив таблетки у Чапина, опустил их в стакан?