Меланхолия пришла в Коцк. Отчаявшись в пути своего рава, хасиды начинают вспоминать дворы других раввинов, где климат мягче. В других местах образ рабби излучает любовь. Его слова успокаивают и услаждают душу. В сердце просыпается грусть по нежной мелодии, сопровождающей стол Ребе, по веселью и кругу танцующих хасидов, по ласкающей руке Ребе, по приятному слову, которое успокоит сердце, нуждающееся в поддержке.

Они тоскуют по теплому взгляду, по улыбке на лице у Ребе. Они тоскуют по рабби, простирающем над ними крылья любви. А что тут, в Коцке? Пугающий кнут в руке рабби. В последнее время рабби все время молчит, и его молчание вселяет ужас. Он не жалует никого даже взглядом. Нет ободряющего слова. Или полное молчание, или гневные окрики. Печаль витает над хасидами. Узкая тропинка, проложенная рабби Мендлом, полна острых камней, ходьба по ней больно ранит ноги идущего.

Рабби Ицхак Меир часто говорил:

– Наш Ребе – это ангел, спустившийся в этот мир. Лестница Яакова, по которой поднимались и опускались ангелы, одним концом все же касалась земли. Лестница же рабби Мендла вообще земли не касалась. Он поднял всю лестницу вместе с собой. Если бы это было в его власти, он вообще отрезал бы себя от всех материальных потребностей. Рабби Мендл призывал и нас преодолеть все трудности, но разве Творец дал нам хоть немного такой силы? Тропинка, по которой шел рабби Мендл, была проложена только для него, и нет у обычного смертного сил не только присоединиться к нему в пути, но и вообще прикоснуться к нему».

Один из учеников зашел как-то в комнату рабби и попытался раскрыть ему свои чувства и сомнения, грызущие сердце. Вскинул рабби Мендл свои черные брови и проворчал: «Сердце разобьется, крылья разобьются, небо и земля исчезнут, но человек от своего не отступится!»

Чистая правда, которую воплощал собой рабби Мендл, не знала отступлений и компромиссов. Поэтому в сердца других, недостаточно крепких, чтобы соответствовать требованиям атмосферы, царившей во дворе рабби Мендла, закрадывалась мысль покинуть Коцк. Черта Истины, заложенная в личность рабби Мендла, черта, которая очаровывала и притягивала людей, она же теперь отталкивала их от него.

Правда волшебна, но как тяжело оставаться в ее власти до конца! Но не так-то легко оставить Коцк. Тому, кто хотя бы один раз прикоснулся к ручке двери, за которой сидел рабби Мендл, тяжело было уйти. Так же, как нужно было приложить усилие, чтобы приехать в Коцк, так же нужно было усилие, чтобы оставить его.

Но колебания и неуверенность усиливались – и потом возникла растерянность. Когда усиливалось давление из дома и приходили письма от жен и детей, часть хасидов не выдерживала и оставляла Коцк. Оставляли Коцк с тяжелым сердцем, приняв решение больше туда не возвращаться.

Сын одного из хасидов, оставивших Коцк в то время, рассказывает:

– Когда папа вернулся домой и сказал нам, что он больше не вернется в Коцк, то я спросил его:

– Папа, почему ты оставил Коцк?

Отец ответил:

– Послушай, сынок. Ты ведь знаешь меня и знаешь, что когда меня мучают телесные боли, я обращаюсь к врачам. Но у меня нет ни малейшего желания обращаться без крайней нужды к хирургу, в особенности ложиться на операционный стол. Так вот, сынок, в Коцке сидит хирург, который лечит человека, ампутируя ему внутренние органы. Ой, какая это болезненная операция! Как велики страдания! Рабби из Коцка не делает наркоза, он режет органы по живому. Боль, – говорит рабби, – очищает человека и вырывает нечистую траву, растущую из сердца. В Коцке распространено выражение, что рабби Мендл может вынуть из человека поврежденное сердце и вставить вместо него чистое сердце. Но кто готов пережить такую операцию? Теперь ты понимаешь, почему я покинул Коцк?