Вместе с тем Экстрём не понимал, что же произошло. Он начинал процесс в убеждении, что хорошо разбирается в этой истории.

После многочисленных откровенных разговоров с комиссаром Георгом Нюстрёмом он прекрасно сознавал необходимость деликатного подхода к этому делу, которого требовала безопасность государства. Его ведь заверили в том, что документы по делу Саландер от 1991 года были сфальсифицированы, снабдили всей необходимой конфиденциальной информацией. Он задавал вопросы — сотни вопросов — и на все получил ответы. А теперь, по утверждению адвоката Джаннини, выходит, что Нюстрём арестован. Так что же — все его ответы были ложью? Он ведь доверял Петеру Телеборьяну, который казался таким… таким компетентным и сведущим. Таким убедительным.

«Господи, в какую кашу я угодил?» — сам себе задал вопрос прокурор Рихард Экстрём. А из этого первого вопроса логично вытекал второй: «Как, черт возьми, мне из этой каши выбираться?»

Он провел рукой по бородке, откашлялся, неторопливо снял очки.

— Сожалею, но, кажется, меня по целому ряду существенных пунктов данного расследования ввели в заблуждение.

Он подумал, а не возложить ли ему вину на полицейских следователей, но внезапно увидел перед собой инспектора уголовной полиции Бублански. Этот ни за что его не поддержит. Стоит совершить неверный шаг, как Бублански созовет пресс-конференцию и потопит его.

Экстрём встретился взглядом с Лисбет Саландер. Она терпеливо ждала, глядя на него с любопытством и откровенной жаждой мести.

Никаких компромиссов.

У него по-прежнему оставалась возможность добиться для нее наказания за причинение тяжких телесных повреждений в Сталлархольме. И вероятно, за покушение на убийство отца в Госсеберге. Однако для этого он должен был на ходу полностью поменять стратегию, опустив все связанное с Петером Телеборьяном. В таком случае отпадали все построения, основанные на ее психической ненормальности, и тем самым подтверждалась вся ее история начиная с 1991 года. Отпадало решение о недееспособности, и тем самым…

И у нее имелась эта проклятая видеозапись, которая…

Потом его осенило.

Господи. Она же невиновна.

— Господин судья… не знаю, что произошло, но я считаю, что больше не могу полагаться на имеющиеся у меня данные.

— М-да, — сухо произнес Иверсен.

— Полагаю, что мне придется просить объявить перерыв или прервать судебное разбирательство до тех пор, пока я не сумею точно разобраться в том, что произошло.

— Фру Джаннини? — спросил Иверсен.

— Я требую, чтобы мою подзащитную оправдали по всем пунктам предъявленного обвинения и незамедлительно освободили прямо в зале суда. Я требую также, чтобы суд рассмотрел вопрос о недееспособности фрёкен Саландер. Я считаю, что ей положена компенсация за те правонарушения, которым она подверглась.

Лисбет Саландер обратила взгляд на судью Иверсена.

Никаких компромиссов.

Судья Иверсен посмотрел на автобиографию Лисбет Саландер. Потом перевел взгляд на прокурора Экстрёма.

— Я тоже считаю, что следует точно разобраться в происшедшем. Но боюсь, что вы вряд ли способны провести подобное расследование.