Протокол всего этого был одновременно простым и сложным. У «Радуги» была договоренность со швейцарским правительством. Если местная полиция не может справиться с ситуацией своими силами, они передадут ее вверх на уровень кантона, который затем будет решать, стоит ли передать все это еще на ступень выше — центральному национальному правительству, и там люди министерского уровня смогут связаться с «Радугой». Весь этот механизм был разработан несколько месяцев назад как часть мандата агентства, которое теперь возглавлял Кларк. Запрос о «помощи» пройдет через британский Форин офис в Уайтхолле, на берегу Темзы в центральном Лондоне. Это казалось Джону чертовски запутанной бюрократией, но избежать этого было невозможно, и он был благодарен тому, что там не было еще одного или двух дополнительных уровней согласования. После того как обращение за помощью поступит в Форин офис, все станет гораздо проще, по крайней мере в административном смысле. Но до тех пор, пока не поступит обращение за помощью, швейцарцы не скажут им ничего.

Через час после бодрствования у телевизионных экранов Чавез ушел, чтобы подготовить Группу-2 к возможной тревоге. Солдаты, увидел он, приняли сообщение спокойно и начали готовить снаряжение, которое требовало подготовки, хотя бы небольшой. Телевизионные передачи шли теперь на их индивидуальных экранах, стоящих на письменных столах, и стрелки устроились в своих вращающихся креслах, наблюдая за происходящим, а их босс вернулся в центр связи. Вертолеты неподвижно стояли на площадке недалеко от места расположения Группы-2. Группа-1 тоже приготовилась к действиям, на случай если вертолеты, перебрасывавшие Группу-2 в Гэтвик, разобьются в пути. Процедуры были полностью обдуманы и разработаны — за исключением того, подумал Джон, что касается террористов.

Было видно на экране, что полиция бродила кругом, некоторые полицейские готовы к действиям, но большинство просто стояли и смотрели. Подготовленные полицейские или нет, они не были готовы к сложившейся ситуации, и швейцарцы пока относились к этому не более серьезно, чем, скажем, полицейские в Боулдере, Колорадо. Подобное никогда раньше не происходило в Берне.

И до тех пор, пока это не случилось, такое событие не являлось частью корпоративной культуры местного полицейского управления. Для Кларка и остальных сотрудников «Радуги» эти факты были слишком пугающими, чтобы не обращать на них внимания.

Германская полиция — не менее компетентная, чем любая другая в мире, — потерпела полную неудачу при освобождении заложников в Фюрстенфельдбрюке не потому, что они были плохими полицейскими, но из-за того, что такое произошло с ними впервые, и в результате некоторые израильские атлеты так и не вернулись домой после Мюнхенской олимпиады 1972 года. Это стало уроком для всего мира, но насколько убедительным был этот урок? Кларк и все остальные в центре связи думали об этом.

— Что-то случилось, — заметил доктор Пол Беллоу, что вряд ли было сюрпризом для остальных, особенно для Эдди Прайса, который напрягся в своем кресле, но ничего не сказал, продолжая курить трубку. Переговоры с людьми вроде тех, кто захватил банк, были его маленькой специальностью, ее этому швейцарцу, полицейскому суперинтенданту — или каким был его ранг, — еще предстояло освоить. Плохие новости, подумал главный сержант, для одного или нескольких посетителей банка.