— А вот Кустодиев. Вы же должны догадаться, что это за сюжет.

— Это пьеса Островского г… г… — я заикаюсь, просто я заикаюсь от природы.

И поэтому Авен опережает меня: «…“Гроза”».

А дальше следует история про то, как Авен нашел и купил этого Кустодиева, как картина не влезала в обычный его «Мерседес», как он звонил в банк и вызывал микроавтобус с охраной, боясь хоть на секунду оставить нежданно обретенный шедевр.

Наш разговор (как любой разговор с трендсеттером) похож на игру в одни ворота. Трендсеттер всегда задает собеседнику вопросы, сбивающие с толку, и всегда, воспользовавшись замешательством, буквально сгружает в голову собеседнику то, что должно стать трендом. К чести Авена, надо признать, что многих людей на Рублевке именно он научил собирать живопись, впрочем, тогда уже большинство бесхозных шедевров русского авангарда были скуплены им самим. Интеллигентный Авен пристрастил миллиардеров-выскочек к коллекционированию искусства, сам оказавшись первым коллекционером. Насадил тренд и оказался лучшим во многом — благодаря манере разговаривать. В этой его манере нет ничего обидного. Ничего уничижительного. Он не для того сбивает меня с толку вопросами, чтобы упрекнуть незнанием Кустодиева или Врубеля. Просто технический прием — сбить собеседника вопросом, самому дать ответ и продолжать уже с позиции человека осведомленного обращаться (при всем уважении) к неосведомленному. Таковы трендсеттеры. Так они разговаривают.

Еще одно правило трендсеттера в том, чтобы на вопрос собеседника никогда не отвечать прямо. Это лишает инициативы. Говорить о другом. Менять тему. Отвечать прямо только в тех случаях, когда ответ дает преимущество и позволяет трендсеттеру прочесть собеседнику лекцию.

Ночь, тишина, пустой дом. Мы гуляем из комнаты в комнату. Я спрашиваю:

— А вам не кажется, что следовало бы издать каталог вашей коллекции?

— Я, — отвечает Авен, — давно уж издал каталог.

Протягивает руку, берет со стола толстенную книгу и предлагает мне полистать. Я листаю, восхищаюсь и думаю, как это получилось у Петра Олеговича, что каталог, про который я спросил, оказался как раз под рукой. Случайно? Или на каждом столе в огромном доме к приходу гостя приготовлено по каталогу? Или трендсеттерское везение? Вечный рояль в кустах.

— Я смотрю, Петр Олегович, вы…

— Да, — подхватывает Авен. — Я глубоко в теме. Пойдемте, я покажу вам фальшивки. За всю жизнь я купил всего две фальшивые работы. Сейчас покажу.

И как-то само собой получается, что я отвесил Авену комплимент, а он его скромно принял, оттенив оцененную мной компетентность рассказом о коллекционерских неудачах. Так или иначе, вот он опять читает мне лекцию о том, как отличить фальшивку от подлинника, а я стою и слушаю с открытым ртом. И всю эту словесную паутину Авен плетет не ради выгод каких-нибудь. Ему ничего от меня не нужно. Я просто напросился в гости, а он просто любезно пустил. Просто трендсеттерская привычка, хотя Петр Авен давно уже прошел трендсеттерский уровень в Большой Рублевской Игре.

28. Если трендсеттер не понимает, зачем ему задают вопрос, то никогда не отвечает на него. Но не отказывается от ответа, не произносит стандартное «без комментариев». Вместо того чтобы ответить на заданный вопрос, отвечает на другой, незаданный. Так рождаются легенды. Ведь любой трендсеттер хочет, чтобы о нем рассказывали не истории, а легенды.