– Я… я… не знаю.

– А оттуда, что ИИ и связанные с ним технологии поведали всё, что мне надо знать о том, кто вы и во что верите. Данные транзакций по вашей кредитной карте в ваших наручных часах поведали мне, где и когда вы приобретали билеты на поезда туда и обратно и в какое время они велели вам сесть на поезд. Они также проинформировали меня, какую столовую вы просили своего виртуального ассистента порекомендовать для ланча и название бара, куда вы отправлялись выпить после того. Ваш фитнес-трекер поведал, сколько времени вы работали ногами, сколько совершили шагов и сколько километров покрыли, уровни вашего адреналина и насколько подскакивал ваш пульс, когда вы достигали своего места назначения на Даунинг-стрит. Ваш мобильный телефон сообщил мне имена и номера друзей из вашей адресной книги, с которыми вы совершали эти посещения, музыку, которую вы слушали по пути домой, и насколько глубоко спали в ту ночь. Даже сейчас я знаю, что ваш холестерин стабильно на уровне 3,8 и овуляция у вас начнется через три дня. В ходе этой беседы частота ваших сердечных сокращений подскочила до 133 ударов в минуту, а ваш индикатор стресса сейчас показывает восемь баллов из десяти. Вы почти не ели сегодня утром, так что ваш уровень электролитов истощен и вам нужно закапать какие-нибудь смягчающие капли в свои пересохшие глаза.

Либби испепеляющим взглядом воззрилась на серебряное кольцо на пальце со встроенным фитнес-трекером, словно его сотворил сам дьявол. Должно быть, Хакер добрался до данных, которые оно собирает. Принялась крутить его, пока кольцо не стронулось с места, потом, скривившись от натуги и боли, стянула его через костяшку и запустила им через всю комнату.

– Вы собираетесь поступить точно так же со своим телефоном, планшетом, смарт-часами, кредитными и дебетовыми картами? – полюбопытствовал Хакер, и лицо Либби зарделось. – Вы не доверяете технике и ИИ на ошибочном основании. Не следует ли мне продемонстрировать всем остальным, что повлияло на вашу ненависть?

Либби сморщилась, в точности зная, что за этим последует, но будучи не в силах это предотвратить.

Либби невольно напружинилась, собираясь с духом перед неизбежным. На самом большом из экранов бирмингемская Монро-стрит появилась в точности такой, какой ей и запомнилась.

Джек тоже чутьем уловил, что предстоит.

– Как он до этого добрался? – насторожился он. – Деликатные материалы должны удаляться из открытого доступа и стираться.

– Больше ничего не исчезает, – Кэдмэн развел руками. – Всё где-нибудь да есть. Всё приватное в конце концов становится публичным.

С ракурса статической камеры, закрепленной над виниловым козырьком магазина, Либби увидела себя, двумя годами ранее шагающей к объективу. Ей припомнилось, что тот день начинался с самого заурядного летнего утра. Солнце стояло высоко в безоблачных небесах, но было не настолько ярким, чтобы заставить надеть темные очки. Ласковый ветерок играл подолом ее платья в цветочек.

Дорога впереди сворачивала, и Либби переходила от магазина к магазину, разглядывая витрины, вызывавшие ее интерес, и минуя оставившие равнодушной. Полдюжины ароматических свечек, купленных на распродаже, оттягивали ручки сумки-тоут, висевшей у нее на плече. Либби задержалась перед цветочным магазином. И до сих пор помнила травянистый аромат, исходивший от оранжевых хризантем в ведрах с водой перед магазином.