– Это не должно было случиться. Никто не должен был умереть. Все просто… пошло вразнос… в общем, события совершенно вышли из-под моего контроля. Я не мог его остановить.

– Кого?

– Алекса.

– Это еще кто?

– Мой брат.

– И какова же была его роль?

– Он был одним из тех, кого вы звали Хакером.

– Твой брат был Хакером? – медленно проговорила она.

– Одним из Хакеров. Хакер был вовсе не одним человеком. Голос, который вы слышали, был создан речевым синтезатором – искусственным воспроизведением человеческого голоса. Горстка людей – мужчин и женщин разного возраста, говоривших с разными акцентами, диалектами и на разных языках – по очереди диктовали, что должен сказать Хакер, а другие управляли тем, что вы видели на экранах. Чтобы с успехом довести дело до конца, потребовалась глобальная людская сеть. Прошу тебя, может, сядешь, чтобы я мог объяснить?

Либби помедлила. Снова оглянулась через плечо на дверь за спиной и решила, что если почувствует какую-то угрозу со стороны Ноа, то вполне успеет добежать до двери раньше, чем он доберется до нее. Ослабив хватку на рукоятке ножа, выбрала стул в паре столиков от него. Потом, скрипнув зубами, постаралась не расклеиться на глазах у того, кого когда-то так жаждала увидеть вновь.

– Я должен начать с самого начала, – повел Ноа. – В сороковых, во время Второй мировой войны, мой дедушка основал бизнес, делавший двигатели для армейских автомобилей. Потом тот с годами диверсифицировался и перешел к нашему папе. Когда мы с Алексом окончили университет, то начали работать на него компьютерными программистами, создававшими софт и разрабатывавшими хард – радары, датчики ориентации и лидары для машин Пятого уровня. У папы наклевывался контракт на много миллионов фунтов на поставки программного обеспечения и камер для автомобилей экстренных служб. Это была величайшая сделка в истории нашей компании. А поскольку Британия должна была стать первой страной, полностью перешедшей на автономники, планировались глобальные продажи нашего софта и систем. Через годы после Брексита[23] нас еще потряхивало, но это означало надежную работу для наших шестисот работников. А потом раз, – Ноа щелкнул пальцами, – и все накрылось.

– Почему?

– Мы были готовы к запуску – у нас имелись и штат, и технологии, и мы расширили свои площади. Именно Алекс заметил изъян в софте, разработанном другими, над которым мы тогда и пахали. Вроде крохотной лазейки в заборе, но все-таки лазейки. Это означало, что так называемое надежное, не поддающееся взлому программное обеспечение теоретически можно было взломать. Мы сообщили об этом, и нас заверили, что уязвимость устранят. Потом, за неделю до подписания контрактов, объявилась конкурирующая компания из Индии, перехватив у нас контракт более дешевым тендером. Мы шли на уступки, пока не уравняли цену с ними, но они повторили этот номер, и все было кончено. Мы работали бы в грандиозный минус. Так что правительство отдало контракт им. Мы были уверены, что индийцы не в состоянии предложить лучший продукт, чем мы, – и оказались правы. Поскольку когда декомпилировали их софтину, она оказалась идентичной нашей. Индийцы украли нашу работу, и единственное место, где они могли ее получить, – от кого-то из правительства.