Лола так резко встряхнула головой, что чуть не расплескала кофе.

– Ах, Вася! – воскликнула она, решив, что пора, пожалуй, приступить к работе. – Вы просто не представляете, как я несчастна! Несчастна и одинока! Не поймите меня превратно, не подумайте, что я жалуюсь, то есть в моем положении жаловаться, конечно, не пристало. Просто у вас такое открытое, располагающее лицо, мне кажется, что вы должны меня понять… Папа, конечно, ничего для меня не жалеет, я его любимая дочка. Но он вызвал меня совсем недавно, мы с мамой жили раньше в Кудыльме…

Лола с налету выговорила трудное, неблагозвучное название и осталась собой очень довольна.

– И вот я здесь – ни подруг, ни знакомых. Нет, конечно, папа водит меня на всякие деловые приемы и презентации… Но у него бизнес, и он не может уделять мне много времени. А так хочется иметь рядом доброго, внимательного и понимающего человека…

Лола неслась во весь опор, успешно преодолевая подводные течения нежелательных отклонений беседы от основного направления и с размаху проскакивая пороги Васиного недоверия. То есть он делал вид, что внимательно слушает, но в глазах его Лола успела прочитать мимолетную мысль о том, что если бы он был на месте ее богатого папочки, то ни за что бы не привез из захолустной Кудыльмы такую дуру-дочку.

– Папа говорит, чтобы я тратила денег сколько хочу! – продолжала Лола, – и совсем не требует отчета.

При этих словах в глазах Василия зажегся огонек интереса.

– Но зачем мне деньги? – горестно спросила Лола. – Ах, как бы я хотела встретить человека, который понятия не имел бы, чья я дочь! Который полюбил бы меня только за то, что я – это я, понимаете?

– Хм! – На такую глупость Василий сразу не нашелся что ответить, но Лола сообразила, что его хмыканье означает – мол, на тебя, идиотка этакая, не взглянул бы никакой самый завалящий мужичонка, если бы не знал, чья ты дочь. Однако Василий быстро перестроился и сделал вид, что его очень интересует сама Лола и ее духовные метания.

Он придвинул ближе свой стул и взял Лолу за руку. Потом он положил сверху другую руку и начал поглаживать.

– Дорогая Лолиточка! – заговорил он, и снова Лола улетела на крыльях мечты в семейную жизнь.

Перед глазами поплыли видения, как она встает рано-рано и провожает мужа на работу, снимая последнюю пылинку с его кашемирового пальто. Или она стоит у окна, кутаясь в оренбургский пуховый платок, и озабоченно высматривает в темноте Васину машину. Уже поздно, дети давно спят, но Лола ни за что не ляжет спать, пока муж не вернется. Что будет, когда он вернется, умоется и поест, Лола не слишком хорошо себе представляла, поскольку на роль героя-любовника Василий явно не годился.

От жирных сливок и приторных пирожных Лоле стало нехорошо, и она почувствовала настоятельную необходимость освежиться. Она сказала Васе, что ей нужно почистить перышки, и удалилась в туалет. Там, причесавшись и подкрасив губы, Лола с ужасом заметила, что в сумочке нет номерка. Сердце тотчас упало вниз. Когда же этот прощелыга сумел стащить номерок? Сейчас, наверное, уже поздно, пока Лола тут прохлаждалась у зеркала, Василий уже получил ее шубу и катит небось восвояси, очень довольный. А Лола осталась здесь без шубы, да еще и за кофе платить придется…