Он начинает немного сомневаться, но когда и третий офицер предъявляет спецтрусы, лейтенанта охватывает паника — А-а-а, мужики, че делать, мужики!!! Ну и тут мужики, конечно же, начинают советовать: Значит так, до испытаний еще полчаса, но ты еще можешь успеть, бегом беги на вещевой склад, тут недалеко — километров пять… Ну и лейтенант, конечно же, побежал. Бежит он по городку со страшной силой и идет ему навстречу начальник с большими звездами, проверяет готовность, и видит, несется навстречу какой-то лейтенант с выпученными глазами, в то время как до испытания осталось полчаса и все должны находиться на местах. Ну, естественно.

— Товарищ лейтенант!!! Мать-перемать!!! Что за дела!!! Почему не на посту???!!!

Лейтенант, глотая ртом воздух и порываясь бежать дальше, начинает объяснять, что он только прибыл и сразу на испытания, а спецтрусы ему не выдали и никто ничего не сказал… Начальник ничего не понял — какие трусы, что ты трешь, бегом на пост!!! Но лейтенанта уже заклинило, и он начинает кричать, что пока ему не дадут спецтрусы, ни на какой пост он не пойдет. Начальник видит, что человек не в себе, начинает его успокаивать, выяснять, чего же он хочет. Лейтенант тоже немного утих и объясняет, что вот, мол, у всех спецтрусы — а у меня еще нет, а у меня невеста и вообще… Начальник начинает чего-то понимать, и толкует, мол, да над тобой пошутили, никаких спецтрусов нет, но лейтенант уже уперся — нет, у всех есть. Начальник выходит из себя — ну блин, на смотри! И расстегивает штаны — а там у него точно такие же трусы как и у офицеров.

С лейтенантом сделалась истерика… А офицерам объявили НСС.

Один парень, Алик, который учился со мной в группе, обладал довольно редким качеством — ему было абсолютно до фени, что о нем думают окружающие. Это свое качество он эксплуатировал в хвост и гриву. Спорил со всеми подряд, что отмочит какой-нибудь номер (например, что спустится в общаге до первого этажа абсолютно голый). Но, поскольку ему уже многие проиграли немало денег на таких пари, найти клиентов ему становилось все труднее. Наконец, как-то он отыскал какого-то лопуха-младшекурсника, с которым он поспорил на огромную, по тем временам, сумму (25 рублей, тогда почти стипендия), что доедет от факультета до общаги (остановок 7–8 на метро) в ластах вместо ботинок. Непременным условием было оговорено, что вся эта экспедиция должна проходить обязательно в присутствии лопуха. Накануне испытания лопух был полон оптимизма и говорил, что козел Алик не понимает одной элементарной вещи, почему у того ничего не выйдет.

Короче, на следующий день при выходе Алик снимает свои югославские коричневые ботинки, связывает шнурками, отдает лопуху, а сам залезает в ласты с большим трудом, потому что лапти у него гигантски непропорциональные, как у утки. Потом, задирая ноги и поднимая фонтаны брызг (лужи, поздняя осень), довольно ловко скачет проходными дворами к метро «Парк Культуры». У метро публика охреневает, Алик, как обычно, на это дело спокойно кладет и заскакивает в метро. А там контролерша и милиционер его внутрь не пускают. Тот, несколько обескураженный, вышлепывает наружу, к нему подходит сияющий лопух, говорит, типа, ну ты теперь понял свои ошибки, и предлагает рассчитаться. Но упорный Алик говорит, хрена, еще не вечер, про вид транспорта уговора не было, я поеду на автобусах.