– Вроде нет больше зверей, – потихоньку сказал Большой.

– Спартак, вы где? – крикнул я, – выходите, чисто.

– Мы тут, парни, – раздался его крик из-за левой двери, – сейчас двери разберём и выйдем. С той стороны послышался грохот падающей мебели. И тут же, из-за второй двери, я услышал какой-то шум, то ли писк, то ли ещё что-то. Большой услышал тоже, так как мы с ним практически одновременно навели свои ружья на эту дверь.

– Тсссс, – сказал я – там, кажись, кто-то есть.

– Может? – он вопросительно подкинул на руке гранату, второй рукой держа свой помповик.

– Стенки тонкие, – оглядел я дом, – он весь гипсокартонный, нас самих взрывом вынесет. Пошли, потихоньку посмотрим. Спартак, разбирай дверь и вытаскивай Гошу, – крикнул я ему, не оборачиваясь, – мы вторую комнату проверим.

Грохот в первой комнате стих, затем – Понял тебя, – и снова шум отодвигаемой мебели.

Осторожно перешагнув через труп Волха, мы с Большим двинулись маленькими шажками ко второй комнате. Снова оттуда раздался какой-то звук. Млять, да что же это такое-то?

– Я слева, ты справа, – снова сказал Большой, – на «три». Раз, два, три, – отсчитал он, и мы с ним влетели в эту комнату, как я от напряжения на курок не нажал, сам не понимаю.

– Смотри, Саш, – показал Вася на угол комнаты.

И тут я увидел то, от чего мне стало всё понятно. Почему Волхи были в этом доме. Почему они на Спартака с Гошей напали, почему тот Волх, которого мы убили на лестнице, не ушёл отсюда. В углу комнаты были навалены одеяла и какие-то тряпки, а на них лежало два комочка. Щенки. Щенки Волхов.

– Родила она их тут… – сказал я.

– Да, – кивнул головой Вася, – теперь понятно, почему они так защищали это жилище. Что будем с ними делать?

Хороший вопрос… Пристрелить? Я подошёл к щенкам и присел на корточки, рассматривая их. Один был серый, второй черный, как уголь, и крупнее. Скорее всего, мальчик. Я почему-то протянул руку и погладил их обоих. Оба были совсем малышами, я даже не знаю, сколько им, но глаза уже открыли и смотрели на меня. Почувствовав как я их глажу, оба зашевелились активно и стали тыкаться своими мордочками мне в руку, скорее всего ища сиську.

– Ты как хочешь, Вась, – внезапно сказал я ему, – а чёрного я возьму себе.

– Тогда серый – мой – удивил меня Большой, и подойдя к щенкам, осторожно взял в руку серого, поднял его, посмотрел, затем поднёс к своему лицу и потерся об него нежно так… Картина та ещё. Стоит здоровенный мужик и нянчится со щенком, как ребёнок. То ли ещё будет! Затем Большой с ещё большей осторожностью засунул его себе за пазуху, за разгрузку, оттуда только башка этого серого торчала, – Всегда мечтал о большой собаке, – гладя её одним пальцем по голове, вновь пробасил он.

– Вы где, мужики? – раздался из соседней комнаты голос Спартака.

– Тут мы! – крикнул я. Я быстро взял чёрного щенка Волха, и по примеру Большого. так же, засунул его себе за пазуху.

На улице всё это время раздавались длинные очереди и звук двигателя Камаза.

– Вы где там, мужики? – услышали мы в рациях вопрос Апреля.

– Через минуту выходим, чистите выход. Мы готовы выходить по команде Крота, – быстро ответил я ему. Я знал, что все были настроены на одну волну и то, что Крот нас слышал, я даже не сомневался. Мы вдвоём с Большим быстро выбежали в коридор. Там стоял Спартак с Гошей. У Гоши бинтом была перевязана грудь, крест-накрест, плюс левая нога была перевязана до колена, и он стоял на правой. Спартак держал его за ремень сзади, а вторая его рука была у Спартака на шее.