— Как тебе магазины, понравились? Не ограничивай себя в покупках, деньги не главное.

— Торговые центры хорошие, цены в них, правда, очень высокие, но меня удивили бездомные, что были на выходе, — ответил я честно.

Действительно, в магазинах представлены все известные бренды, но шокировали бездомные, которых, я считал, не может быть в этой стране с высокими социальными гарантиями.

— Это не арабы, это пакистанцы, филиппинцы, малазийцы, которых наш добродушный король впускает в страну. — Абдель-Азиз скривил губы в усмешке, явно не одобряя миграционной политики монарха. — Работать они не хотят, или лишились работы, вот и оккупировали такие хлебные места. Будь моя воля, выгнал бы всех из страны. Своим попрошайничеством они портят наш имидж в глазах туристов.

Принц замолчал, и в этот момент меня осенило.

— Ваше высочество, — намеренно обратился я по титулу. — Не могли бы вы одолжить мне немного наличных? Сердце содрогается, когда прохожу мимо этих бедняг, не в силах им помочь.

Принц нахмурился, а я с замиранием ждал ответа: если откажет, других вариантов получить наличности не предвиделось.

— Ты добрая девушка, Зеноби, сердце у тебя жалостливое. Я принципиально против помощи попрошайкам, но тебе отказать не могу.

С этими словами он позвонил в маленький настольный колокольчик и поручил слуге позвать Фуада. Дворецкий явился, молча выслушал поручение принести десять тысяч риалов наличности и, степенно кивнув, удалился. Получалось около трех тысяч долларов: на такую сумму я даже не рассчитывал, можно было не только заправляться до самой Иордании, но даже и отстегнуть взятку полиции, если меня остановят на дороге.

Про любовь ближневосточных полицейских к деньгам ходили легенды: пожалуй, только лишь кабардинские и осетинские гаишники могли составить им здоровую конкуренцию. Фуад принес целую пачку денег, разных по номиналу, что меня очень устраивало. Нужно было поблагодарить принца, что я сделал, мило ему улыбаясь и глядя ему прямо в глаза, от чего Абдель-Азиз даже несколько растерялся.

— Ваше высочество, вы не сердитесь на меня за испорченную машину? Ее отбуксировали на ремонт? — надо было отвлечь мысли принца от наличности. «Запоминается последнее», как учил нас великий разведчик Штирлиц.

— Машину я оставил на бархане как памятник. Его так и называют теперь: бархан Абдель-Азиза. — Араб самодовольно улыбнулся.

Улыбнулся и я, поскольку тщеславием не страдал и раньше. Пусть бархан будет его имени. Сославшись на необходимость поездки в торговый центр, я максимально тепло поблагодарил принца за приятную компанию за завтраком. Попутно как бы невзначай поинтересовался, можно ли иногда ездить на одной из машин охраны. На удивленную таким вопросом бровь принца я отреагировал словами, что дома у отца была тойота внедорожник и мне привычнее на ней. От горячего предложения купить мне новый крузер я еле отделался: снова купит такой цвет, что автомобиль на сотни километров будет бросаться в глаза всем прохожим. А именно этого хотелось избежать. Неприметность была главным козырем успешного побега.