Разговор с отцом заставил меня несколько ускорить работы над дельтапланами, а то действительно получалось как-то неудобно. Хотя главной причиной была не приписываемая мне лень, а то, что калильные движки никак не получалось заставить нормально работать. Почти сразу удалось выяснить, что чугунные поршни немного лучше бронзовых, а коэффициент полезного действия шестеренчатого редуктора несколько выше, чем цепного, но дальнейшее движение вперед резко замедлилось.

Во-первых, движки серьезно недодавали мощность. Я надеялся получить тридцать сил, но с большим трудом добился двадцати – двадцати двух. Оказалось, что калильный двигатель работает тем хуже, чем больше его объем. У авиамодельных в двадцать первом веке он не превышал десять кубиков, с которых некоторые фирмы ухитрялись снять полторы лошадиные силы. Объем же моего движка составлял пол-литра, то есть два цилиндра по двести пятьдесят кубов. Но – увы – литровая мощность моего творения оказалась существенно ниже, чем у прототипов.

Во-вторых, двигатели очень плохо заводились. На морозе запустить движок вручную, просто проворачивая винт, было вообще невозможно, приходилось использовать внешний стартер, то есть тележку с электромотором и аккумуляторами. А ведь я собирался испытывать свои изделия зимой именно из тех соображений, что в свое время озвучил отцу – в снег падать мягче.

И в-третьих, они не могли долго работать на малых оборотах – головки охлаждались, и мотор глох. Этого можно было избежать, постоянно подавая напряжение на калильные свечи, но ставить на вал генератор – это не только лишний вес, но и снижение мощности, которой и так не хватает. Брать же с собой в полет аккумулятор еще хуже – в девятнадцатом веке они были весьма массивными.

Вдоволь намучившись, я в конце концов повел себя как и полагается порядочному инженеру, то есть плюнул и заявил: «А и хрен с ним!» Не держит малые обороты? В полете придется иметь это в виду. Недодает мощности? Ничего, даже с такой статическая тяга получилась порядка семидесяти килограммов, как-нибудь хватит. Подумаешь, удлинится разбег! Тоже мне трагедия. Летное поле большое, километр на полтора, как-нибудь взлечу. Поэтому я волевым решением прекратил доводку двигателей, объявил их готовыми и приступил к сборке самих дельтапланов, благо материалы для них были давно заготовлены.

Если бы в двадцать первом веке меня спросили, сколько надо времени для изготовления дельтаплана, когда для него все есть, я ответил бы «две недели». И это было бы с запасом. Здесь я положил себе два месяца, и в конце концов еле-еле уложился в срок, причем вовсе не потому, что материалы оказались какими-то не теми или помощники – безрукими. Нет, главная причина состояла в том, что Алик Романов был очень популярной личностью. Он, блин, всем оказался нужен ну просто позарез! Даже матери, с которой я последнее время и виделся-то не каждый день. Так вот, она уже успела похвастаться велосипедом своей сестре, жене английского наследника престола, и та захотела себе аналогичное изделие. Услышав про такие дела, я натянул на физиономию самое почтительное выражение, какое только смог, и объяснил, что готов приступить к изготовлению в ближайшее же время. То есть сразу после того, как в Англии моя конструкция будет защищена патентом, ибо иначе ее мигом сопрут и начнут производить пиратские копии, что нанесет ущерб не только мне лично, но и России в целом. Но так как у меня на это нет ни денег, ни людей и до середины следующего года ничего не появится, то вы, маман, если хотите ускорить получение сестрой велосипеда, помогите мне в этом. Императрица окинула меня взглядом, в котором ясно читалось: «О боже, кого я только родила», – и сказала, что в ближайшее время пришлет ко мне человека, коему я должен буду все объяснить.