— Ты же видал, двое у меня живут. Хан не откажется инструмент сготовить. Милиционер часу своего ждать будет, он думает, навел сюда уголовку, вот-вот товарищи объявятся.

— А если он по металлу не работает?

— Мелентьева не знаешь? — Корней усмехнулся. — Разве он неумеху пошлет? Раз Иван Иванович прослышал, что мне работник по металлу требуется, и решил своего подсунуть, то уж не сомневайся. Мальчик дело знает по высшему классу. Он мне все как надо сготовит, тогда Сынок его и уберет за ненадобностью.

— А не пойдет Сынок на мокрое?

— Моя забота. Сынок пройдет по мокрому и дорожку себе назад отрежет. Сам понимаешь, кто товарища убрал, билетик купил в один конец — только вперед, все остальные пути заказаны. Сам по молодости…

— Знаю, Корней, — старик хихикнул. — Сколько ты ребятишек сыску отдал, свою жизнь выкупая? Ужас…

— Не помню, Савелий, — огрызнулся Корней. — Но вот один человек, его тогда Юрием Семеновичем Кульковым величали, в третьем году, в Новгороде…

— Не по делу меня, Корней, на прошлое потянуло, — скороговоркой перебил Савелий. — Старый я, старый. Ты сказывал увлекательно. Ну, согрешил Сынок по молодости, а дальше?

— Сам он намеченную мной кассу и возьмет. Не век же парню по церквам лазить? Такую удачу Сынку не пережить, — закончил Корней. — Как, Савелий, полагаешь?

Савелий Кириллович полагал правильно, только никак не мог сообразить, каково же его собственное участие в задуманном Корнеем деле? Никаким краем он тут не касается, совсем не нужен. А коли так, зачем рассказано? Неужто ошибся старый и Корней с ним решил, а сейчас потешается?

Корней мысли старика понимал, рад бы посмеяться над старым змеем, только нужен ему Савелий Кириллович.

— Задумано высоко, Корней, — начал осторожно Савелий, подбирая слова, словно шел по топкому, тропинку нащупывая. — Крепок ты умом, верю, одолеешь Сынка, запутаешь. И удачи ему не пережить: такие деньги кого хочешь убьют. Однако уголовка после смерти своего парня да раскуроченного сейфа по следу бросится, — нащупал старик твердые камешки, зашагал решительней. — Парня к тебе посылали, сейф опять же… Мелентьев тебя, Корней, искать начнет. Корнея он будет искать, никого другого, — Савелий Кириллович вздохнул облегченно.

— Верно рассудил, только чего радуешься, не пойму? — Корней все отлично понимал и хотел, чтобы старик рассудил не так, но тот рассудил верно. — А чтобы Мелентьев в другую сторону пошел, вы, Савелий Кириллович, соберете сходку. Скажете людям: Корней просит собраться, сам с поклоном придет.

— Можно передать, сейчас в Москве есть люди серьезные. Они к Корнею придут. Да зачем тебе? — Старик взглянул с любопытством. — Сам знаешь, много людей — много языков, слух о том до уголовки дойдет обязательно.

— Вот и ладушки, мне это и требуется, — Корней кивнул. — Собирай людей, а твоя доля в моем деле…

— Долю не возьму, — перебил старик. — Мне столько и не требуется. Я людей соберу, приду к тебе, и, прежде чем место и час назову, ты мне, Корней, десять тысяч подаришь.

Корней кивнул, и они скрепили договор рукопожатием.

Анна танцевала с Ханом, льнула к его сильному телу, ног под собой не чувствовала. Патефон, который принесла Даша, выжимал из себя плаксивое танго, порой взвизгивал непотребно. Однако присутствующие слушали самозабвенно. Семь бед — один ответ, думал каждый. Даже Леха-маленький, которого из туалета перевели в гостиную и пристегнули к креслу, расчувствовался. Ему налили два стакане водки — а что человеку требуется?