Найтингейл отправила ответное письмо Герберту, предлагая свои услуги; за шесть дней она собрала 38 медсестер и отправилась в Константинополь. То, что она увидела по прибытии в Скутари 4 ноября, ничем, кроме как катастрофой, назвать было нельзя. Это был полный крах системы. В бараках и госпиталях содержалось более 2400 больных и раненых солдат. Они лежали в грязной одежде в четырех милях от нормальной больничной койки. Мало того что отсутствовали самые необходимые хирургические и медицинские принадлежности – больничные бараки были заражены крысами и блохами, в палатах воняло канализацией. Выдача воды жестко нормировалась. То тут, то там вспыхивали эпидемии холеры, тифа и дизентерии, приводившие к смерти почти в половине случаев, которые даже не регистрировались.

Военные хирурги считали нелепым то, что военное министерство направило им на помощь гражданских медсестер, и сразу сказали Найтингейл, что их не пустят в палаты. Тем не менее в течение последующих дней врачам ничего не оставалось, кроме как просить помощи у вновь прибывшего отряда: после битвы при Инкермане более 500 солдат, страдающих от ран, недостатка питания, инфекций, дизентерии и цинги, пришлось укладывать на соломенные подстилки прямо в больничных коридорах. «Во всем коридоре в среднем на человека не приходилось и трех конечностей», – писала Найтингейл{57}.

Найтингейл сразу приступила к исправлению системы, которая способствовала такой высокой смертности. Она потребовала 200 чистящих щеток и, получив их, следила, чтобы палаты были чистыми, а одежда солдат выстирана. Она встретилась с интендантом, чтобы выяснить, как можно ликвидировать дефицит поставок. Когда выяснилось, что он отказывается от сотрудничества, Найтингейл сама взялась за дело, использовав 30 000 фунтов (частные пожертвования), которые привезла с собой. Узнав, что поставки задерживаются турецкой таможней, она уговорила военное министерство уладить проблему. Она собрала дополнительные средства у частных лиц в Англии и построила склад. Получив такой козырь, вопреки возражениям хирургов она утвердила строительство нового лазарета{58}.

Сочетая в своем характере такие ценные черты, как тактичность, здравый смысл, политическое влияние, спокойную натуру и организационные способности, Найтингейл занялась реорганизацией военных госпиталей в Скутари. Она ввела систему учета, построила новые кухни и прачечные, следила, чтобы солдаты ели стерильными столовыми приборами, умывались с мылом, утирались свежими полотенцами и носили одежду, прокипяченную в воде. Она делала ночные обходы пациентов, говоря с ними «мягким серебряным голосом»{59}. Она организовала читальные залы, комнаты отдыха, занятия и лекции. Солдаты даже получили возможность отправлять домой посылки – роскошь, которая в армии казалась невозможной. Заслышав голос Найтингейл, солдаты прекращали любую ругань. Они боготворили свою спасительницу. В феврале 1855 г. смертность в военных госпиталях британской армии составляла 43 %, в мае она снизилась до 2 %{60}.

«Конечно, она была героиней, – писал Стрейчи. – Это не тот героизм, о котором пишут авторы сентиментальных романов и составители житий святых – романтический сентиментальный героизм, который человечество любит приписывать своим кумирам. У нее был решительный характер. Своими силами она навела порядок в госпиталях Скутари, одела британскую армию, заставила прислушаться к себе командование. Победа далась ей отнюдь не благодаря женственности – она действовала строгими методами, требовала соблюдения жесткой дисциплины, тщательного внимания к деталям. Ее союзниками были непрерывный труд, твердая решимость и несгибаемая воля»