Не нахожу, что сказать по национальному вопросу в данном случае, поскольку навскидку крыть действительно нечем.

А изобретать сложные аргументы и их вариации на тему этно-психологии, традиционных конфликтов между номадами и оседлыми земледельцами, мне кажется, сейчас будет лишним.

Тем более спохватываюсь, что пашто — тоже кочевники. И той же веры.

И именно сегодня имел место действительно национальный вопрос, из разряда: «Умри ты сегодня, а я завтра».

__________

Примечание:

Қазақстан

Один из легендарных вариантов перевода названия — Земля Свободных Людей:-)

— Сестра, а можно я тебе сейчас какое-то время позадаю смешные детские вопросы? — напившись кумыса, объевшись лепёшками, чувствую себя почти счастливым. Устраиваясь поудобнее напротив Алтынай на белой кошме.

Кстати, в самом кумысе присутствует едва уловимый, почти не заметный для меня, но след алкоголя: что-то около пары градусов. Слабее пива намного, но, как и всякий алкоголь в крайне умеренных количествах, выступает в роли лекарства и тонизирующего средства.

Почему-то попутно мелькает мысль, что в том мире с ограничением количества употребляемого алкоголя в армии явно были проблемы… Как правило. Когда был алкоголь.

Вместе с тем, лично у меня многое из рассказов Алтынай вызывает если и не настороженность, то, как минимум, истовое желание прояснить кое-какие детали. Лично для себя.

Как у человека из другой обстановки, привыкшего сопоставлять гораздо большие массивы информации. В том числе по работе.

— Да, конечно, — чуть растерянно отвечает не ожидающая такого поворота Алтынай. — Конечно, спрашивай!

— Вот извини, если будет неприятно… ты, кстати, спрашивала, чем я занимался… После армии учился на врача. Ну, на целителя, — поясняю под вытянувшееся от удивления лицо Алтынай. — И целителю, как говорится, иногда приходится делать людям больно, ненадолго. Чтоб потом они могли жить долго и счастливо. Тем более, я никогда не кочевал, многое тут у вас лично мне в диковинку, могу чего-то и не понимать. И мне категорически не понятно вот что: как же так вышло, что все родственники законно избранного хана погибли? Причём, за достаточно короткий промежуток времени? И осталась только несовершеннолетняя дочь. Которая, кажется, по вашим обычаям, даже наследует имущество с очень большими оговорками?

— Я совершеннолетняя… — надувается было Алтынай, но продолжает отвечать, заметив, что я только улыбаюсь. — По наследству: всё, что было в семье, теперь моё. Но у нас же основное богатство — стада. А я одна пасти не в состоянии. Нужно, ещё несколько человек. До десятка. Потому в этом году вынуждена буду отдать одну двадцатую часть стад за выпас.

— А прирост у стада какой? — заинтересовываюсь помимо воли. — Если за полный год брать?

С другой стороны, экономику я тоже хотел бы учесть в анализе.

— М-да, — снисходительно смотрит на меня Алтынай. — И кто из нас ребёнок? Во-первых, год на год не приходится. Во-вторых. Если лошади, то в табуне в этом году будет хорошо если одна десятая роста. От того числа, что есть на сейчас и что пережило зиму. По баранам — где-то от трети до половины.