Вот как-то на профессиональный праздник, Раимжанович был выпивши и вещал, сравнивая: «У нас в языке старость – только с уважительными эпитетами. Белая Борода, … т.д. А у вас в языке что? Только грубости и неуважение! Старый дурак, старый пердун, старый козёл…»
Говорить бабулям, что мыслю я всё же не на туркане, я, понятно, не стал.
А они, кажется, восприняли мой смех с обидой.
_________
Примечание 1: по личному опыту, слово «НАН» (ХЛЕБ) действительно понимают все, от Астаны до Исламабада.
В Индии лично я не был, но говорят, что даже индийцы понимают.
_________
Mishertob = старейшины
BADAL = месть
«ақ сақал» = «белая борода» по-русски
хель = род
Глава 32
– Спасибо за приём, – благодарит один из пуштунов, не вставая, впрочем, из-за стола.
– Но, кажется, у нас осталось ещё одно незаконченное дело? – подхватывает Ахтар, глядя по очереди на меня и на Алтынай. – Хотя, скорее даже просто разговор.
Мы решили сесть рядом, поскольку всё происходившее сегодня больше касалось туркан и пуштунов. Все прочие гости расположились чуть поодаль.
– Дело осталось скорее у нас, а не между нами. Стадо, – кивает Алтынай после того, как дожидается моего перевода. – Находится на маленьком плато, за вот теми горами. В одном дневном переходе от нас. Со стадом десяток пашто из тех, которые изначально нападали.
– Тоже нурзаи, – добавляю. – Кажется, у них в этот раз здорово не досчитаются мужчин этим летом…
– Вы намерены забрать стадо обратно и всё сделать самостоятельно? – обращается один из Дуррани лично во мне, не уточняя подробностей.
Перевожу Алтынай, вопросительно поднимая бровь.
– Конечно, – удивляется Алтынай. – А они предлагают что-то иное? Например, молиться Аллаху, чтоб те десять человек образумились? Не буду смеяться вслух…
Перевожу на пашто без каких-то эмоций, наши собеседники молча кивают, грустно глядя кто на стол, кто себе на руки.
– У нас есть способ сделать всё тихо, без риска для нас. Это во-первых. Зачем нам кто-то ещё? Стадо всё равно наше. – Добавляю от себя (поскольку Алтынай это всё от меня уже слышала, мы это обсуждали). – На суд либо сколь-нибудь справедливое разбирательство в этой Провинции рассчитывать не приходится. Как и на саму справедливость, если только ты сам её не творишь своими руками. По счастью, у Орды есть оговоренное право защитить себя по своему усмотрению. Но есть и ещё один момент. Скажите, уважаемые: что скажут все без исключения пашто, если у любого хеля получится вначале украсть стадо туркан; потом быть пойманными с поличным, а в конце концов всем десятком выйти сухими из воды, без наказания? Либо быть наказанными символически?
Пуштуны хмуро глядят нам меня и не отвечают. Потому на свой вопрос им отвечаю я сам:
– Все ваши между собой будут говорить, что туркан можно не опасаться. Что за преступление (которое по вашему же Пашто-Валлай карается смертью) дурачки-туркан всего лишь грозят пальчиком, как малым детям; и, по тупости своей, всех пойманных затем отпускают на четыре стороны. Значит, что? – Все по-прежнему тяжело молчат, глядя на меня. – Значит, дурачков-туркан можно щупать на упитанность регулярно: всё равно ведь они всех отпускают.