Этот человек не изображал равнодушие, ему действительно была недоступна большая часть спектра эмоций. То, что для других людей было естественным, подсознательным даже, для него представлялось серой холодной пустотой. Он мог понять, какие эмоции уместны в определенных ситуациях, лишь умом, так он и научился изображать чувства, не испытывая их по-настоящему.

Как раз такой человек и был способен разделаться с молодым наемником в больнице, просто чтобы преподать кому-то урок.

Нанимать такого сотрудника опасно, и чем думал Назаров – Александра не представляла. Он не мог не знать, он ведь талантливый психолог! Получается, эту хищную тварь он посадил на поводок осознанно… Вопрос только в том, насколько надежен такой поводок. Хотя, пожалуй, и по эффективности с социопатом, да еще и настолько умным, мало кто сравнится, так что Назарова где-то даже можно было понять.

Она не сказала брату о своем открытии, ни к чему хорошему это не привело бы. В худшем случае Ян бы попытался изолировать этого типа, чем серьезно подпортил бы отношения близнецов с Назаровым. В лучшем – не мешал бы социопату и дальше выполнять свою работу, но не дал бы Александре поговорить с ним. А она очень даже хотела поговорить!

Эрик, ее покойный муж, учил, что союзников нужно искать даже в самых неожиданных местах, даже среди тех, кто союзником быть никак не может. Обычно его уроки ее не подводили. Так что Александра пробралась в маленький зал, где обедали сотрудники, и бесцеремонно уселась за столик повара. Она не обращала внимания на изумленные взгляды, направленные на нее, потому что знала: из-за такой мелочи охрану никто звать не будет. Молодая девушка села за столик к красивому мужчине – понятно же, почему!

Сам оперативник вполне убедительно изобразил смущенную улыбку, однако глаза, наблюдавшие за Александрой, оставались холодными.

– Я прощу прощения, но вам нельзя здесь находиться, – указал он. – У нас ведь карантин, а тут все без масок…

Александра прекрасно знала, что их разговор никто не услышит. Он всегда занимал самый дальний столик в зале, и сейчас это было ей на руку. Ей достаточно было улыбаться ему и строить глазки, чтобы окружающие и дальше принимали их беседу за флирт.

– Григорий Кедрин, – тихо сказала она. – Это очень опрометчиво.

– Что именно? То, что вы знаете мое имя? Узнать несложно – достаточно взглянуть на график дежурств, он же в общем доступе.

– Не это. То, что вы на всех заданиях используете одно и то же имя. У меня ведь остались знакомые в больнице, где вы охраняли Андрея, поднять данные и узнать, как звали хирурга, было несложно. Всюду одно имя… Полагаю, оно – ваше настоящее. Лер поступает умнее.

Ей было интересно, как он отреагирует. Продолжит и дальше изображать удивление? Нет, слишком просто для него, он уже увидел, что она все вычислила. Он, как и Александра, предпочел изображать флирт – смущенный, неуверенный из-за того, что это вроде как нарушение круизных правил. Однако говорил он с ней свободно, даже то, что она его разоблачила, не могло пробиться сквозь стену его безразличия.