– Ему обломилось, – радостно уточнил Воронов. – Все дела Гусевой будет теперь вести Галина.
– Почему Игорь оказался на шоссе возле тропинки, ведущей к сторожке? – задал я последний оставшийся у меня вопрос.
Макс пожал плечами.
– Я спросил его о том же. Но ответить Гарик не смог – он на самом деле потерял память после того, как его сбила машина. Вероятно, ювелир, вернее, тогда еще стоматолог, по своей привычке отправился кататься, захотев побыть в одиночестве и чисто случайно заехал в тот район. Это единственное объяснение, которое я могу дать. Только, к сожалению, мы вряд ли когда-нибудь узнаем, правильно оно или нет.
Эпилог
В день, когда Полину выписывали из больницы, у меня было много хлопот.
Татьяна, увидев в палате дочь, которая весело закричала: «Мамочка, ты привезла, как я просила, большую сумку? У меня тут скопилось много всяких подарков от дяди Вани», – разрыдалась в голос и убежала.
– Не пугайся, – сказал я девочке, – мама плачет от радости.
– Знаю, – засмеялась Полина. – А где папа?
– Его с работы не отпустили, – соврал я. – Илья нашел хорошо оплачиваемое место, но там строго с дисциплиной. Давай соберем вещи. Потом ты попрощаешься с докторами…
– Торт! – перебив, занервничала Поля. – Дядя Ваня, ты его принес? Нельзя традицию нарушать, здесь всегда врачам и медсестрам при выписке сладкое дарят.
– Сейчас притащу, – пообещал я. – Посиди пять минут спокойно.
Полина понизила голос.
– А можно маме про эффект Шнеерзона и про мою изменившуюся линию жизни рассказать? Смотри, какая она теперь…
Девочка подняла руку, растопырила пальцы, и я увидел розовую ладошку с четкой длинной, светло-коричневой полосой, спускавшейся широкой дугой к запястью.
Я сел на кровать около ребенка.
– Поля! С тобой случилось чудо, больничная фея вознаградила тебя за терпение, ты теперь знаешь, что проживешь много-много лет. Но другим детям не стоит…
– Я про маму спросила, – остановила меня Поля, – про ребят понятно, я ни перед кем не похвасталась.
Я обнял девочку за плечи.
– Татьяна когда-нибудь переживала, что у тебя короткая линия жизни?
Полина хихикнула.
– Не-а. Мамуля об этом не думает, она хиромантией не увлекается.
– А ты ей расскажешь про эффект Шнеерзона, – продолжал я, – и она узнает про какие-то знаки у дочки на ладошке, испугается… Медсестра предупредила тебя, что спустя пару недель линия жизни станет прежней?
– Да, – кивнула Полина. – Ирина Львовна и доктор объяснили: эффект Шнеерзона появляется на месяц-два, не больше. Затем рука принимает прежний вид, но гарантия того, что я проживу более ста лет, остается. И врач тоже, как и ты, велел мне помалкивать, никому о произошедшем не говорить.
Я погладил малышку по голове.
– Ты умная девочка, начитанная. А твоя мама… Она очень хороший человек, любит тебя, мужа, готова ради вас на все, но, прости… э…
– Но образования хорошего у нее нет, – договорила за меня Поля. – Я поняла, дядя Ваня. Мамуля, когда увидит, что моя ладонь стала такой, как раньше, жутко перепугается. Я буду держать язык за зубами.
– Правильное решение, – одобрил я. – Ну, я пошел за тортом и сумкой.