Кое-кто пытался задержать Тарзана, но, схватив одного из нападавших за щиколотки, он раскрутил его над головой и, расчищая себе путь таким образом, прошел в дальний конец внутреннего двора. Там он остановился, повернулся и с размаху бросил тело жреца в своих преследователей.

Не дожидаясь результатов своего броска, он снова повернулся и продолжил погоню за Каджем. Кадж все время опережал его, так как хорошо ориентировался в запутанных лабиринтах дворца. В том, что путь вел к жертвенному алтарю храма, Тарзан не сомневался. Оттуда легко было проникнуть в подземелье дворца, где Кадж рассчитывал спрятаться в многочисленных и мрачных туннелях.

Поэтому Тарзан стремился как можно скорее достичь жертвенного алтаря во внутреннем дворе, чтобы помешать Каджу добежать до спасительного укрытия, но, когда человек-обезьяна вступил во двор, хитро замаскированная петля обвила его лодыжки, и он тяжело опрокинулся на землю. Почти сразу же несколько низкорослых воинов Опара бросились на него, оглушенного падением.

Когда Тарзан пришел в себя, он был уже крепко связан по рукам и ногам.

Сквозь туманную пелену он чувствовал, как его подняли с земли, понесли и вскоре опустили на холодную каменную поверхность. Потом к нему вернулось сознание, и он понял, что лежит распростертый на жертвенном алтаре храма Пламенеющего Бога, а над ним склонился Кадж, верховный жрец, жестокое лицо которого выражало жгучую ненависть и предвкушение кровавой мести.

– Наконец-то! – злорадствовал Кадж, переполненный бешенством. – На сей раз ты, Тарзан из племени обезьян, узнаешь не только гнев Пламенеющего Бога, но и гнев Каджа-человека. Теперь мне никто не помешает!

Он занес жертвенный кинжал над собой. За Каджем Тарзан видел край стены дворца и преодолевающую эту стену голову и плечи могучего льва с черной гривой.

– Джад-бал-джа, убей его! – крикнул он. – Убей! Кадж замер, держа кинжал на весу, и повернулся, чтобы проследить за взглядом человека-обезьяны. В этот миг Золотой лев спрыгнул на землю перед двумя остолбеневшими жрецами и могучим прыжком подмял под себя верховного жреца Опара. Кинжал упал на пол, и огромные челюсти льва сомкнулись на горле Каджа.

Младшие жрецы, схватившие Тарзана и теперь ставшие свидетелями страшной смерти своего повелителя, в панике разбежались, и лишь Тарзан, Джад-бал-джа и труп Каджа были единственными обитателями жертвенного храма дворца.

– Охраняй, Джад-бал-джа, – приказал Тарзан, – пусть никто не посмеет причинить зло твоему хозяину.

Через час сторонники Лэ захватили древний дворец и храмы Опара. Жрецы и воины, которые остались в живых, быстро признали Лэ своей королевой и верховной жрицей, и теперь по ее приказу город обыскивали в поисках Тарзана и Каджа. Лэ, ведя одну из поисковых групп, вошла в жертвенный двор.

Зрелище, которое предстало перед ее глазами, заставило Лэ остановиться: на алтаре лежал связанный Тарзан из племени обезьян, а над ним с оскаленной пастью и горящими глазами возвышался Джад-бал-джа, Золотой лев.

– Тарзан! – воскликнула Лэ, шагнув вперед к алтарю. – Кадж все-таки добился своего! Боги моих отцов, сжальтесь надо мной – Тарзан мертв!