— Но дать полномочия первому встречному…

— Наша армия стоит у Ленинграда и Смоленска. Через месяц-другой война закончится. У нас нет времени. Вы читали приказ о поставках? Чем быстрее хлеб, мясо, молоко и яйца начнут поступать на склады вермахта, тем больше почета будет тем, кто это организовал. Если Кернер нас подведет, мы расстреляем его — только и всего. Вам, Краузе, нет нужды делать карьеру, вас ждет поместье тестя. Мне нужно заслужить расположение командования…

Комендант не ответил.

— Не обижайтесь, Эрвин! — усмехнулся Ланге. — Я человек простой, говорю, что думаю. Кстати, ваш денщик, разбудив меня спозаранок, пообещал отличный завтрак из свежих продуктов. Где они?

— Клаус! — позвал Краузе…

Кернер-Крайнев, выйдя от коменданта, отвязал вожжи от забора. Часовой у крыльца сделал ему знак, Крайнев достал из корзины, прикрытой соломой, два яйца и отдал их солдату. Часовой тут же разбил носики о приклад, выпил яйца, пустую скорлупу бросил в палисадник. Подмигнул Крайневу.

— Приезжайте чаще!

— Теперь буду! — пообещал Крайнев.

Из дверей выскочил Клаус, сунул Крайневу пустую корзину.

— Данке! — поблагодарил Крайнев.

— Ваш деревенский шнапс — высший класс! — довольно сказал Клаус. — Привозите еще! И шпиг! Мужчине, чтоб быть сильным в любви, надо хорошо питаться! — Он довольно захохотал.

Крайнев попрощался и сел в телегу. На перекрестке он свернул налево, на следующем — направо и остановился у деревянного домика. На потемневшей от времени стене висел плакат, изображавший плутовато прищуренную рожу, вписанную в шестиугольную звезду. Надпись сверху, почему-то на украинском, утверждала: «Жид — це ваш відвічний ворог!» Крайнев заинтересованно подошел. Ниже звезды в трех столбцах текста, как понял Крайнев, скрупулезно перечислялись еврейские грехи, а в самом низу большими буквами подводился итог: «Сталін та жиды — це банда злочинців!» «Еще у них была листовка для красноармейцев: „Бей жида-политрука, рожа просит кирпича!“» — вспомнил Крайнев. Левее плаката в окне домика виднелась самодельная вывеска: «Фото на документы. 1 снимок — 3 рубля или 2 яйца». Крайнев пожал плечами и постучал в окошко. Показалась лохматая, всклокоченная голова, исчезла, спустя мгновение ворота отворились. Крайнев заехал внутрь, бросил вожжи и взял корзину, прикрытую полотном. Спрыгнув на траву, он заметил в огороде молодую женщину с мотыгой. Она с любопытством разглядывала гостя.

— Прошу господина в дом! — сказал фотограф, молодой худощавый еврей.

Крайнев прошел за ним. В большой комнате на одной из стен белел экран из простыни, под ним стоял стул.

— Садитесь! — пригласил хозяин.

— Как вас звать? — спросил Крайнев, проигнорировав приглашение.

— Давид…

— Меня — Эдуард. Я не могу сниматься в этом рядне, Давид, у меня будут серьезные документы. Нужна рубашка и костюм. Могу купить, если есть лишний. Заплачу рублями или продуктами. Есть сало, масло, яйца…

— Минуточку!

Давид исчез и скоро появился с женщиной, замеченной Крайневым в огороде.

— Вот, Соня! — робко сказал Давид, пропуская женщину вперед. — Товарища интересует костюм…