И вот начался опрос. Ой, до чего же дрожали дети! Те, кто не мог ответить на заданные вопросы, должны были становиться в отдельную шеренгу, на виду у всех, чтобы им было стыдно, а потом их отправляли домой без конфет, и они приходили к своим маленьким братьям и сестрам с пустыми руками.

Томми и Анника учились хорошо, и все же бант Анники трясся, потому что девочка дрожала от волнения, а Томми, который стоял за ней, тем больше бледнел, чем ближе подходил к фрекен Розенблюм. И вот, как раз в тот момент, когда настала его очередь отвечать на вопросы, в шеренге детей «без братьев и сестер» возник какой-то беспорядок. Кто-то протискивался вперед, расталкивая ребят. Конечно, это была Пеппи. Она отстранила тех, кто стоял уже у стола, и обратилась к фрекен Розенблюм:

— Извините, но я немного опоздала. Куда мне встать? У нас в семье четырнадцать детей, причем тринадцать мальчишек с дурными наклонностями.

Фрекен Розенблюм неодобрительно взглянула на девочку.

— Стой, где стоишь, — ответила она, — но я боюсь, что вскоре тебе придется перейти к тем ребятам, которым должно быть стыдно.

Секретари записали имя Пеппи, потом ее взвесили, чтобы выяснить, не нуждается ли она в супе. Но оказалось, что у нее на два кило больше нормы.

— Супа ты не получишь, — строго сказала ей фрекен Розенблюм.

— Везет же иногда! — воскликнула Пеппи. — Теперь бы еще как-нибудь справиться с лифчиками и фуфайками, тогда все будет в порядке.

Фрекен Розенблюм не стала ее слушать. Она листала букварь, выискивая слова потрудней, чтобы Пеппи сказала, как они пишутся.

— Послушай-ка, деточка, — сказала она наконец, — скажи мне, пожалуйста, как пишется «морская болезнь»?

— Охотно, — воскликнула Пеппи. — МАРЗСКАЯ БАЛЕСН.

Фрекен Розенблюм кисло улыбнулась.

— В букваре эти слова почему-то написаны иначе, — язвительно заметила она.

— Возможно, — нимало не смутилась Пеппи. — Но я думала, что тебе интересно было узнать, как я пишу это слово. МАРЗСКАЯ БАЛЕСН — так я пишу всегда, и ничего плохого от этого еще не случилось.

— Занесите ее ответ в книгу, — распорядилась фрекен Розенблюм и с мрачным видом поджала губы.

— Да, обязательно запишите, как я это пишу. Надеюсь, нам удастся добиться, чтобы отныне все буквари писали по-моему.

— Ну, девочка, — продолжила фрекен Розенблюм свой опрос, — а теперь скажи мне, когда умер Карл XII?

— Ой, бедняжка, он тоже умер! — воскликнула Пеппи. — Конечно, этого и следовало ожидать, ух очень много он шатался по свету, а это к добру не приводит. Но я уверена, что если бы его ноги всегда были сухими, он и сейчас был бы с нами.

— Запишите этот ответ, — ледяным голосом приказала фрекен Розенблюм.

— Да, да, пожалуйста, запишите, — настаивала Пеппи. — Мне не хочется давать вам лишнюю работу, но все же запишите еще и вот что: после того как ты промочил ноги, лучше всего выпить теплого керосина и лечь в постель — наутро болезни как не бывало.

Фрекен Розенблюм покачала головой.

— Почему у лошади прямые коренные зубы? — спросила она серьезно.

— А ты уверена, что у них прямые коренные зубы? — с сомнением переспросила Пеппи. — Впрочем, ты можешь сама спросить у лошади. Она стоит вон там, у забора, — предложила Пеппи и показала на свою лошадь, которую привязала к дереву.