– Спасибо, – сказала Барбара, беря Пегги за руку. – Спасибо, – повторила она и вышла из комнаты.

«Подушкой, дитя мое. Просто положи ее мне на лицо и крепко нажми. Все произойдет очень быстро». Они пытаются уничтожить меня, мама. Они пытаются уничтожить наш «Союз». Маргарет Армстронг закрыла глаза еще до того, как захлопнулась наружная дверь за Барбарой. Воспоминание о том далеком вечере... больничной палате... страдании на лице ее матери – внезапно они вновь стали реальными.

«Мама, я...»Пожалуйста, мама. Пожалуйста, не заставляй меня опять проделать это.

«Я люблю тебя. Если ты меня тоже любишь, ты не допустишь, чтобы я так страдала. Все говорят, что я безнадежна... не допускай новых страданий для твоей мамы...»

«Я люблю тебя, мама. Я люблю тебя»,– шептала Пегги Доннер заветные слова в то время, как Маргарет Армстронг наблюдала и слушала, беспрестанно теребя пальцами кусок материи.

«Я люблю тебя, мама...» произнесла Пегги, кладя подушку на узкое лицо и нажимая на нее с силой, на которую только была способна.

Маргарет видела, как движение под простыней ослабло, затем совсем прекратилось. Ее трясло, когда та девушка из прошлого отняла подушку и поцеловала мертвые губы своей матери. Она посмотрела на мать так, словно видела ее впервые.

И на этот раз испытание было выдержано.

Джон Докерти мерил шагами неубранную заднюю комнату аптеки Маркуса Квигга. Поодаль с ничего не выражающим лицом сидел Тед Улански, Вот уже битых два часа они допрашивали с пристрастием Квигга после того, как обнаружили в его записях множество неувязок, достаточных, по крайней мере, для того, чтобы лишить его лицензии. Предположение Докерти оказалось правильным, и не понадобилось сфабриковывать доказательства против фармацевта, нечистого на руку. Несколько часов, потраченных на проверку рецептов и обзванивание ряда докторов, дали им такой сильный козырь, который должен был поставить Квигга на колени и молить о пощаде, но маленький человек оказался на удивление крепким... или запуганным.

– Мистер Квигг, – раздраженно продолжал Докерти, – начнем все с самого начала. Детектив ткнул пальцем себе в ладонь, на которой лежала стопка фальшивых рецептов Квигга. Перед допросом они с Улански договорились, что Докерти играет роль грубого бездушного полицейского, а Улански ждет, пока не почувствует, что напряжение достигло пика, и тогда придет ему на помощь как странствующий рыцарь.

– Как скажете, – промямлил Квигг, пуская дым кольцами и старательно избегая смотреть в глаза Докерти. Со своего удобного места Тед Улански не мог не заметить, как впервые за все время допроса у Квигга задрожали руки. Осталось ждать недолго.

– Да сколько раз можно жевать одно и то же, – заорал Докерти. – Эти бумаги говорят мне, что ты по меньшей мере жулик. В худшем случае – грязный торговец наркотиками, который зарабатывает свой хлеб, толкая отраву детишкам. Так вот, либо ты говоришь нам, кто заплатил тебе за подставку Дэвида Шелтона, либо я позабочусь, чтобы твою лицензию порвали и запихнули тебе в глотку на первый твой завтрак в тюрьме. Уловил?