В воздухе между ними повисло серое облачко дыма с гвоздичным ароматом.

– «Елда» – это то же самое, что и «дурак». Но если назвать кого-то мандой, что ж… – девушка улыбнулась. – В этом слове ощущается злоба. Намеренная. Яростная и осознанная. Не думай, что, называя консула Скаеву мандой, я пытаюсь его оскорбить. Это значит, я признаю, что у него есть мозги. Есть острые зубки. Если кто-то назовет тебя мандой, считай это комплиментом. Знаком того, что люди думают, что с тобой опасно связываться. – Пожала плечами. – Кажется, это называют иронией.

Мия шмыгнула носом, глядя на простирающуюся перед ними пустыню.

– По правде говоря, между нашими половыми органами нет особой разницы. Помимо очевидной, конечно же. Что один, что другой не придают нам большего или меньшего значения. Почему то, что у меня между ног, должно считаться умнее или глупее, лучше или хуже? Это всего лишь плоть, дон Трик. В конце концов она станет пищей для червей. Прямо как Дуомо, Рем и Скаева.

Последняя затяжка, долгая и щедрая, словно она вытягивала саму жизнь из этой сигариллы.

– Но я бы все равно предпочла, чтобы меня называли мандой, а не елдой.

Девушка выдохнула дым и затушила сигариллу носком ботинка.

Сплюнула в ветер.

И, вот так просто, наш юный Трик влюбился.

Когда Мие было пять, мама подарила ей коробку-головоломку – деревянный куб с подвижными деталями, которые, если их выстроить правильно, откроют настоящий подарок, спрятанный внутри. Это был лучший подарок на Великое Подношение, который она когда-либо получала[39].

Сначала Мие это показалось жестоким. Пока остальные костеродные дети играли с новыми куклами или деревянными мечами, она сидела с проклятой коробкой, которая просто отказывалась открываться! Она бросала ее об стену, но это не принесло никакой пользы. Плакала на коленях у отца, считая это нечестным, но тот лишь улыбался. А когда обозленная Мия пришла к донне Корвере и потребовала объяснений, почему ей просто не подарили красивую ленту для волос или новое платье вместо этой убогой вещицы, мама присела и посмотрела дочери в глаза.

– Твой разум послужит тебе лучше любой безделушки, – сказала она. – Это оружие, Мия. И, как с любым оружием, ты должна учиться, чтобы хорошо им овладеть.

– Но, мама…

– Нет, Мия Корвере. С красотой рождаются, а вот мозги нужно заслужить.

Поэтому Мия взяла коробку и вернулась с ней на диван. Прожигала ее взглядом. Смотрела на нее до тех пор, пока та не стала являться во снах. Вертела, крутила и осыпала всеми ругательствами, которые только слышала от отца. Но через два, полных раздражения, месяца она нашла верное место для последней детали и услышала чудесный звук.

Щелчок.

Крышка открылась, и внутри девочка нашла брошь – ворону с крошечными янтарными глазами. Символ ее семьи. Ворона Корвере. На следующую перемену она надела ее к завтраку. Мать просто улыбнулась, но не произнесла ни слова. Мия сохранила коробку; спустя все Великие Подношения, спустя все головоломки, которые дарили ей родители, эта оставалась ее любимой. После казни отца и ареста матери она оставила коробку и частичку девочки, которая ее любила, позади.