— Да-да, открыто, — послышался веселый голос принцессы.

Найл шагнул в покои Мерлью и небрежным жестом уронил на землю плоды своего труда. Девушка присела на корточки, подняла их один за другим, попробовала пальцем режущую кромку и с искренним восхищением произнесла:

— У тебя золотые руки, Посланник.

— И не только руки! — не удержался Найл.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — покачала головой принцесса, — но у меня для тебя неприятные известия.

— Какие? — сразу посерьезнел Найл.

— Пойдем.

Они вышли из-за полога, тут же. наткнулись на Сидонию, которая довольно бесцеремонно впихнула каждому по крупной лапе землеройки, развернулась и деловито протиснулась обратно к костру.

— Иногда у нее плохое настроение, — извиняющимся тоном сказала принцесса, покрутила лапу перед собой и грустно добавила: — А Симеон мой нож так и не отдал.

Досада Мерлью была вполне понятна — хотя лапы землеройки считаются деликатесом благодаря своей плотности, сытности и терпкому привкусу, но шкура на них намного прочнее хитиновых панцирей многих насекомых, и справиться с ними без ножа просто невозможно.

— Ничего, — утешил Найл. — У нас есть скребки, разрежут.

— Ладно, — кивнула Мерлью. Небрежным, естественным жестом, против которого невозможно устоять, она отдала свою лапу правителю, взяла его за руку и повела за собой, совсем так, как Найл вел свою телохранительницу полчаса назад. Они протиснулись между несколькими людьми, стоявшими спиной к костру и остановились перед лежащим в плотном человеческом кольце пауком. Вот, смотри.

Все тут же повернули головы к Посланнику, словно надеялись на некое чудо. Найл, чувствуя от всеобщего внимания некоторое неудобство, присел на корточки протянул руки и коснулся покрытой короткой коричневой шерсткой головы паука.

Это был ребенок — такой же молодой, как и столпившиеся вокруг человеческие дети. Из восьми лап у него уцелели всего три — и все три с одной стороны. Сразу стало понятно, что ходить сам он не сможет никогда, и это было так же отчетливо, как и то, что нести на себе по горам крупного смертоносца маленький отряд не сможет. Идти с такой ношей не по силам ни людям, ни паукам.

В умах подростков царила растерянность: они никак не могли поверить, что с одним из них случилась беда. С момента выхода из Дельты это был первый случай, когда всерьез пострадал один из тех путников, которые родились в изгнании. Как и свойственно молодежи, они считали себя бессмертными и неуязвимыми, они считали, что несчастье может произойти с кем угодно — но только не с ними. И вот, вдруг… Дети были молоды, но уже достаточно опытны, чтобы понять — неспособный самостоятельно передвигаться паук обречен.

— Пойдем, им все равно не до нас, — Мерлью за руку потянула правителя к своему закутку.

Они вернулись за полог, сели напротив друг друга. Принцесса достала, отдала Найлу один из скребков.

— И как этим пользоваться?

— Очень просто, — правитель взял камень за широкую сторону и быстрым движением чиркнул режущей кромкой по одной из еще горячих лап. Кожа с тихим шорохом разошлась, от обнаженного мяса взметнулось облако ароматного пара. Найл протянул кушанье девушке: — Вот так.