Теперь Найл рассказал о походе к реке, о том, как дети остались на ее берегу заготавливать рыбу, о том, как им удалось захватить несколько пленников, а герои этих событий сидели перед ним и слушали с горящими глазами, словно и сами не верили в собственные подвиги. В конце концов от непрерывной говорильни у правителя начали ныть зубы.

Найл напомнил, как путники переправились на другой берег с помощью захваченной у чужаков лодки и решительно объявил:

— Хватит! На сегодня все.

Подростки послушно поднялись со своих мест и молча разошлись, а тело правителя тут же обняли ласковые, но сильные руки, опрокинули его на спину.

— Что ты, Кавина? — растерялся Найл.

— Девочки решили, что сегодня заниматься с тобой «фокусами» можно опять мне.

«Интересно, почему?» — подумал Найл. Посланник настолько привык к корыстному вмешательству Шабра в близкие отношения среди людей, что сразу заподозрил восьмилапого селекционера в какой-то хитрости.

— Тебе не холодно? — отвлек Найл девушку совершенно невинным вопросом и обеими руками провел ей по волосам, откидывая назад густые кудри. Бледно-розовая аура, словно спрятавшаяся под защиту прически, сразу проявилась в едва подсвеченных звездами сумерках. В темноте человеческую ауру может увидеть вообще любой, но обычно никто не обращает на нее внимания, и она остается невидимой — точно так же, как для заметившего добычу охотника мгновенно перестают существовать и небо, и землю, и солнце, ветер, и холод. Вот и сейчас — стоило сосредоточить внимание на эфемерном энергетическом поле спутницы, как оно стало проступать четче, наливаясь ясным розовым цветом, и теперь хорошо различалось не только у головы, но и вокруг всего тела. Аура в точности очерчивала форму груди, уходило в ямку живота, расширялось около бедер и резко белело насыщенной энергетикой чуть выше паха.

— Чего ты добиваешься, Шабр? — мысленно удивился правитель. Она же уже беременна!

— Я тут ни при чем! — откликнулся смертоносец. — Это ваш обычай!

— Какой обычай?! — возмутился Найл. — Это ты меня все время с кем-то «скрестить» норовишь!

— Поверь моему опыту, Посланник, — неожиданно мягко ответил Шабр. — Я изучил немало племен и народов, я знаю множество их обычаев. Сейчас я вижу перед собой новое племя. Оно чтит память предков и прячет ее в долине Парящей Башни. Оно не считает возможным бросать тела погибших на поле боя, и сохраняет их в себе, принимая плоть погибших во чрево плоти живых: поэтому все члены племени, и восьмилапые, и двуногие считают друг друга родственниками — братьями по плоти. Это племя чтит Великую Богиню Дельты и ее Посланника…

— Ты хочешь сказать, — перебил паука правитель, — что мы стали новым народом?!

— Пока я знаю только одно, — ответил Шабр. — Новое поколение людей уже не испытывает ни страха, ни трепета перед смертоносцами, подростки считают паучат равными себе. Новое поколение пауков тоже не чувствует превосходства над людьми, считая их равными себе. Хорошо это, или плохо — пока не знаю, но тех братьев, которые возвращаются в Провинцию из Серых гор уже невозможно назвать подданными Смертоносца-Повелителя. Это совершенно другое племя.