– То есть вы считаете, что есть разные типы людей?

– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Права человека, господин статс-министр. Как вы считаете, есть такое понятие, как абсолютная ценность человеческой жизни? Вне зависимости от расы, пола, состояния здоровья, богатства и тому подобных вещей? Или, как вы только что сказали, люди делятся на типы и некоторые имеют меньше прав, чем все остальные?

– Да нет, конечно, я вовсе не это имел в виду. Возможно, языковой барьер?

– Ну что вы, господин статс-министр. Я давно не слышал такого превосходного английского у иностранцев. Мало того – вы прекрасно освоили и американские особенности языка.

Юхан прикусил губу. Это не вопрос, вдруг мелькнула мысль. Это никакой не вопрос.

Стальберг будто и не заметил его замешательства – перевернул страницу в блокноте.

– Нечему удивляться. Вы же жили в Штатах, не так ли?

– Да. В Нью-Йорке. И какое-то время в Вашингтоне.

– А почему вы переехали?

– Туда? Или обратно домой?

– Нет, почему вы поехали туда, я знаю. Практика. А назад? Устали от гор сала и там тоже?

– Я… Э-э…

– Я пошутил, господин статс-министр.

Юхан изобразил улыбку и парировал:

– Устал, да… от американского юмора, господин интервьюер.

Стальберг искренне засмеялся.

– Туше, господин статс-министр!

Юхан отпил пару глотков прямо из бутылки. И Стальберг, впервые за все время, сделал то же самое. Откинулся на стуле, не сводя глаз с главы государства.

– У меня есть еще вопросы про детей.

– Само собой, – важно кивнул Юхан Сверд. – Наше будущее.

Ополоснул лицо холодной водой и посмотрел в зеркало. Фотограф придет чуть позже, у него есть несколько минут подготовиться.

Но что-то пошло не так. Этот мужик из Нью-Йорка был безупречно вежлив, даже приветлив. Насчет вежливости, конечно, вопрос, а вот лучезарная улыбка в адрес незнакомца всегда наготове у любого американца. Это затрудняет общение – поди пойми, что ему нужно. А этот журналист… определенно, в нем есть что-то неприятное. Будто вынюхивает что-то.

Как говорил Хо-Ко, многим журналистам и не надо брать интервью. Все написано заранее. Твой портрет у них сложился. Похож ты или не очень – не имеет значения. Гэри Стальберг, по всему, именно такой тип. Но и не совсем. В отличие от других, он позволял себя открытую критику и задавал неудобные вопросы. И вел себя так, будто что-то знает.

Или показалось?

Юхан намочил полотенце холодной водой, отжал и обернул вокруг шеи.

Должно быть, вы читали заметку в “Юлландс-Постен”. Прошло уже две недели.

Но самое скверное другое. Самое скверное – он, Юхан Сверд, нервничал. Нытье насчет кондиционеров и жары, горящие уши – такой опытный журналист не мог не заметить, как он, к примеру, то и дело тянулся к стакану с водой… Юхан только сейчас понял, насколько выведен из равновесия событиями последних недель.

Разумеется, речь не идет о насильственных методах?

Черная ручка, беспрерывно черкающая что-то в потрепанном блокноте.

Опять разболелась голова. Зародыш разместился где-то в затылке и начал пробивать дорогу к глазницам. Все выходные он чувствовал себя не просто скверно, а