Джоанна прошла в вагон-ресторан и увидела там свою новую знакомую, которая сидела за столиком, завтракала и оживленно разговаривала с маленьким плотным французом.

Княгиня посмотрела на Джоанну, улыбнулась и пригласила сесть рядом.

— Вы, как я вижу, энергичная женщина, — воскликнула она. — На вашем месте я бы еще спала и спала. Месье Бодью, продолжайте ваш рассказ. Он очень интересный.

Княгиня говорила с месье Бодью на французском языке, с Джоанной — на английском, отдавала распоряжения официанту по-турецки и время от времени на беглом итальянском обменивалась замечаниями с меланхоличным офицером, который сидел через проход.

Наконец плотный француз кончил завтракать и удалился, учтиво поклонившись княгине.

— Вы настоящий полиглот, — сказала Джоанна.

Продолговатое бледное лицо княгини осветилось улыбкой, на этот раз немного грустной.

— Вы так считаете? Впрочем, почему бы и нет. Дело в том, что я родилась и выросла в России. Вышла замуж за немца и долго жила в Италии. Я говорю на восьми или девяти языках. На одних хорошо, на других похуже. Но ведь это же прекрасно — разговаривать. Как вы думаете? Каждый человек по-своему интересен, а наша жизнь такая короткая! Мы должны делиться своими мыслями, жизненным опытом. Но в мире очень мало любви, обычно говорю я. Мои друзья возражают мне: «Саша, но ведь есть люди, которых невозможно любить, — турки, армяне, левантийцы». А я с ними не согласна. Я люблю всех, Gагsоn, L’addition[2].

К ним тут же, поспешно и почтительно, подошел официант, и Джоанне стало понятно, что ее соседка по купе — в самом деле очень важная особа.

Все утро и весь день поезд мчался по плоским равнинам, а к вечеру стал медленно подниматься к предгорьям Тавра.

Саша сидела в своем углу, курила, читала книгу, время от времени делая остроумные замечания. Джоанна почувствовала, что очарована этой необыкновенной женщиной, которая была совершенно из другого мира и которая уже своим образом мышления абсолютно отличалась от всех, с кем Джоанне довелось встретиться в жизни.

Эта смесь обезличенности и интимности странно уживалась в этой женщине и совершенно очаровала Джоанну.

— Вы ничего не читаете. Почему? — вдруг сказала Саша. — Вы ничего не делаете руками, не вяжете. На англичанок это не похоже. И тем не менее вы выгладите как настоящая англичанка. Да, у вас абсолютно английский вид.

Джоанна улыбнулась.

— Все очень просто, — ответила она. — У меня с собой нет ничего почитать. Дело в том, что в Телль-Абу-Хамиде мне пришлось надолго прервать свое путешествие, и я перечитала все книги, какие брала с собой.

— На почему же в Алеппо вы не купили ни одной книги? Нет, я вижу, что вам нравится сидеть просто так и смотреть в окно на горы. Хотя, должна сказать, вы их даже не замечаете. Вы смотрите на что-то такое, что видите только вы сами. Я права? Наверное, вы охвачены сильными переживаниями или уже перенесли их. Возможно, вы сильно тоскуете? Или, наоборот, очень счастливы?

Джоанна нахмурила брови и не торопилась с ответом.

Некоторое время Саша ожидала, глядя на нее, и наконец улыбнулась.