Так вот Ларсен — один из авторов этой Библии.

В офисе секретарша Ларсена, совершенно бесцветная пожилая дама, спросила его имя и велела посидеть. Но, прежде чем он успел опуститься в кресло, Ларсен торопливо вышел в приемную. Высокий и прямой, как шомпол, он чем-то напоминал Ли Марвина. Босс остановился и бросил взгляд на секретаршу.

— Он ко мне?

— Доктор Логан, — ровным голосом сообщила дама. — Кандидат в команду по новой программе.

Ларсен смерил его быстрым взглядом. Ясно — ему не понравилось то, что он увидел. Ни слова не говоря, он протянул руку и взял у секретарши папку Дэна.

— Пойдемте.

Несмотря на благоговение, Логану тоже мало понравилось увиденное. Ларсен был похож на сержанта морской пехоты и вел себя немногим лучше. С какой-то грубой нетерпеливостью, глухим, рычащим голосом он отдавал команды. А внешность? Стрижка, как в фильмах пятидесятых годов. Интересно, этот парень ладит со своими пациентами?

У себя в кабинете Ларсен сел за стол, показав молодому человеку на стул напротив. Пока он листал дело, Логан осматривал кабинет. Стены совершенно голые, только дипломы из Принстона и Гарварда. На большом столе красного дерева лишь телефон и аккуратная стопка бумаги. Никаких безделушек, никаких фото дорогих и любимых, если вообще такие существуют, в природе.

Но были книги. Полки, полки, полки с книгами по всем аспектам раковой медицины. Логан узнал некоторые. Том, написанный директором АИРа Маркеллом, причем все четыре издания. «Гинекологические злокачественные образования» Соерхавта. Был том самого Ларсена «Желудочно-кишечные заболевания». Книга зажата между двумя другими, переплеты которых, некогда чистые и скрипучие, уже потрескались и поблекли. Музейные книги. Логан даже удивился: для чего это он держит их здесь?

— Я смотрю, у вас рекомендации от Л. Д. Грейнера, — вдруг проговорил Ларсен.

— Да, сэр.

Логан знал этого Нобелевского лауреата, химика, по Стэнфорду, по факультету молекулярной биологии. После защиты докторской диссертации Дэн поменял свой предмет и перешел к медицине. Отношения его со знаменитостью были исключительно теплые. Тот вел себя с ним по-отцовски. Именно после яркого доклада Грейнера Логан и принял окончательное решение уйти в медицину.

Неожиданно он понял, что Ларсен воспринял это с неудовольствием.

— А могу я узнать, почему вы бросили молекулярную биологию буквально через шесть месяцев после защиты докторской? Это не свидетельствует о вашей преданности делу.

Логану надо было собраться с мыслями.

— Я любил свою работу, — сказал он, — в лаборатории с доктором Грейнером было ужасно интересно и с интеллектуальной точки зрения, но чего-то не хватало. Связи между тем, что я делаю, и практическим применением этого. В то время как медицинские исследования…

— Да, этим вы могли помочь людям, — закончил Ларсен его мысль. Логану показалось, что тот насмехается над ним.

— Да, что-то в этом роде, — согласился он.

— Вы понимаете, конечно, что у нас много заявлений от перспективных ученых и всего несколько мест.

— Да, понимаю.

— Хорошо. Я не хотел бы порождать у кого-то иллюзии. — Он захлопнул папку. — У вас есть вопросы?