– Твоя машина?

– Моя. Товарищ милиционер, у него пистолет!

– Пистолет! Ну все, б… Ты попал, это вооруженное ограбление, сядешь по полной.

– Я никому не угрожал! – заблажил подозреваемый.

– Угрожал? – обратился ко мне «злой полицейский».

– Вообще-то нет… – честно признался я. В глазах бомжа блеснула вера в человечество. «Добрый» милиционер обыскал преступника и достал из недр ватника пистолет.

– Это что???

– Пневматика…

– А если я тебе, сука, в глаз сейчас выстрелю?! – голос «злого» звучал убедительно.

– Значит, так, потерпевшему явно из-за тебя, козла, в отделении всю ночь сидеть неохота, нам ты тоже нахрен не нужен. Либо мы тебя сейчас в лесок отведем, отметелим так, что на морозе ты сам к утру коня двинешь, либо расскажи мне что-нибудь. – «Добрый» ткнул меня в бок и незаметно кивнул головой. «Злой» достал дубину и спросил у напарника:

– Есть чем рот заткнуть? Он же орать будет как свинья.

Бомж истерически залепетал:

– Мужики, да вы чего, да я ж только бензин слить хотел, чтоб бутылку купить, я пальцем никого не трогал!

«Злой» замахнулся дубинкой и рявкнул:

– Да тут у третьей машины за неделю бензин сливают. Заткни ему рот!

– Мужики, это я! Я во всем сознаюсь!

– С парнем, вон, договаривайся, пойдет он на тебя заяву писать?

Умоляющие глаза горе-преступника не оставили мне выбора.

– Поехали в отделение, дайте только документы возьму.

Через полчаса мы с клошаром сидели по разные стороны решетки в оживленном фойе местного отделения милиции. Еще через полчаса явился дознаватель и стал задавать различные неприятные вопросы, типа где я был в момент преступления, что делал и как все произошло. На вопросе «А чего ты в окно-то посмотрел?» я вдруг понял, почему так неуютно сидится. Презерватив был на мне… События развивались настолько стремительно, что мысли, точнее руки, до него не доходили. Зато теперь я только и делал что пытался понять, почему он не свалился и что будет, если свалится, когда я встану?

– Так, ладно, это не важно, давай составлять список украденного. Что было в багажнике?

– Кеды… – хмуро начал я перечисление своих сокровищ. – Футбольный мяч, домкрат, лопата, покрышка – вроде всё.

– Так, запишем… пытался украсть у Цыпкина Александра Евгеньевича кеды, футбольный мяч и т. д., чем нанес гражданину Цыпкину… так… ммм… значительный или незначительный ущерб?

Я был погружен в мрачные размышления о том, не начнется ли у меня на члене диатез от долгого сидения в презервативе.

– А как понять, значительный или нет?

– Ну не знаю… ты бы расстроился, если бы все это потерял?

– Да… Кеды хорошие… – пробурчал я, представляя, каково ЕМУ сейчас там в латексе.

– Очень бы расстроился?

– Очень.

– Так и запишем: «Нанес потерпевшему значительный ущерб».

Еще через час я был дома, подруга спала, а я изучал под лампой причину многих моих будущих, да и прошлых неприятностей. Еще через месяц меня пригласили в суд. За это время историю моего ограбления я рассказал друзьям, и парни с юрфака объяснили мне, что фраза «значительный ущерб» прибавила мужику пару лет к сроку. Не знаю, правда ли это, но чувствовал я себя Берией. Люди вагонами воруют, а тут из-за кед человека посадят.