Он кивнул.
– Отдел РПН.
– Я не знаю, проинформировали вас или нет, но сын Рорбека был застрелен, сестра Анны Хагены сломала шею при падении с лестницы в собственном доме, а Диану Хесс сбил поезд под железнодорожным мостом.
Тимбольдт уставился на нее с непроницаемым лицом.
– Простите, пожалуйста, разумеется, вы это знаете, – пробормотала Сабина. Все-таки он был начальником ее руководителя. – Геральд Рорбек покончил с собой вчера рано утром, а вечером счеты с жизнью свела Анна Хагена.
– Вы подозреваете меня? – Вероятно, это должно было прозвучать как шутка.
– Нет. – Сабина сохраняла спокойствие. – Но все выглядит так, словно кто-то целенаправленно охотится за коллегами из БКА. Он убивает членов их семей и доводит родственников до самоубийства.
– Он? – повторил Тимбольдт.
– Мы уже можем говорить о серии убийств, а девяносто процентов серийных убийц – мужчины.
– Если эти смерти вообще связаны, – заявил Тимбольдт.
– Мы здесь, чтобы это выяснить, – парировала Сабина.
Тимбольдт оставался невозмутим.
– Вам лучше поговорить с Хессом, если вы видите взаимосвязь между убийствами и нашей службой в департаменте по борьбе с наркотиками. Он был руководителем нашего отдела.
Поговорить с Хессом! Если бы было так просто подступиться к президенту. Тем более сейчас, когда его жена мертва. «Извините, господин президент, но у вас есть алиби на две последние ночи?»
– Он следующий в нашем списке, – пробормотала Тина.
Тимбольдт прищелкнул языком.
– Послушайте, у меня мало времени. У моей жены болезнь Альцгеймера, и я еще не проверил, как она, с тех пор как вернулся домой.
– У вашей жены? Болезнь Альцгеймера? – Сабина не смогла сдержать любопытства.
– Да, моей жене сорок восемь, и это особая форма болезни, которая начинается в раннем возрасте. Проклятая судьба. Итак, что вы хотите?
Сабина сглотнула.
– Мне очень жаль.
– Ничего не поделаешь.
– В чем могли быть замешаны Хесс, Рорбек и Хагена?
– Замешаны? – Тимбольдт рассмеялся. – Понятия не имею. Спросите у суда, прокуратуры или в службе ведомственного надзора.
«Будь это так просто, я давно бы уже это сделала!»
– Что могло случиться первого июня?
– В каком году?
– Не знаю.
Тимбольдт пожал плечами:
– Я тоже не знаю.
Сабина уже с трудом сдерживала внутреннее волнение.
– Это ведь в ваших интересах раскрыть причины самоубийств коллег.
– Каждый отвечает за себя, – буркнул Тимбольдт.
Хладнокровный! Снейдер тоже сказал нечто похожее.
Сабина задумалась, как сформулировать следующий вопрос, но тут в разговор вмешалась Тина:
– Вчера у вас тоже был выходной. Откуда вы узнали о смерти ваших коллег и их родственников?
Сабина подняла глаза и наблюдала за реакцией Тимбольдта. Но тот оставался невозмутимым.
– Мне позвонили из секретариата. К тому же я встречался со Снейдером, а он, как обычно, был информирован лучше всех.
– Со Снейдером? – переспросила Сабина. – О чем вы говорили?
– Это личное дело, и вас абсолютно не касается. А сейчас вам обеим лучше исчезнуть, пока я не решил повнимательнее изучить ваши личные дела и не распорядился устроить вам внутреннюю проверку на предмет должностных нарушений. – Он оскалил желтые зубы, и его улыбка выглядела жутко.