— Господи, конечно, нет. Я мечтал об этом весь день. — Он отставил бутылку, обхватил Трикси за талию и усадил к себе на колени. — Я думал, ты и не вспомнишь об этом. — Разыгрывая джентльмена, он на самом деле едва сдерживал внутренний пожар. — В таком случае, — прошептал он у ее уха, обдав теплом своего дыхания, — давай расстегнем платье.

Он вынул из петельки первую перламутровую пуговку, и Трикси вздрогнула, не в силах сопротивляться могучему зову похоти. Она отчаянно попыталась обуздать свои желания. Занятие любовью в экипаже представлялось ей не только легкомысленным, но и извращенным.

— Может, не стоит, — попыталась она возразить, но в этот момент, расстегнув еще одну пуговичку, Пашины пальцы скользнули в ложбину на ее груди. Его собственнический жест живо напомнил ей о выданной ему прошлой ночью лицензии на право обладать ее телом.

— Тебе будет удобнее без платья. — Паша расстегнул все пуговицы. — И твое тело станет доступнее для совокупления.

Его слова отдавали вульгарностью, однако это не покоробило Трикси. Напротив, пульсирующее биение между ног усилилось. Неуемное плотское желание не укладывалось в рамки респектабельности. Истекая соком, она была готова на все.

— Мы оба знаем, как сильно тебе это нравится.

Он приподнял ее, чтобы сменить позу, и, повернув, усадил верхом себе на колени, сделав еще более доступной. Его возбужденная плоть уперлась ей в ягодицы. Она потерлась о его соблазнительную твердость.

— Как ты выдержала два года? — прошептал он, вытаскивая из рукавов ее руки и спустив платье с плеч.

Он поймал на себе знойный взгляд ее затуманенных фиалковых глаз.

— Я ждала тебя.

— Как мило. — Он приподнял на ней юбки, обнажил розовые бедра и пух на лобке. Погладив золотые волосы, он прошептал:

— Я позабочусь о тебе.

От сладкого обещания и нежного прикосновения его руки Трикси затрепетала, а когда его палец заскользил по влажным складкам, а затем проник внутрь ее словно пронзила молния.

Из-за неплотно прикрытых штор в салон экипажа просачивались нити света, наполняя его рассеянным сиянием заходящего солнца, зажигаясь в глазах Трикси сладострастным огнем. В закатных лучах ее белая кожа казалась золотистой.

— Мне нравится, что ты ждала меня, — задышал он ей в ухо, еще глубже погружая палец. Присоединив к нему второй, он ласкал ее гладкие стенки с таким искусством, что у нее захватило дух. Всхлипнув, она изогнулась под его рукой, желая, чтобы он вошел в нее и проделал с ней все то, на что только он один был способен. Она нащупала пуговицы на его брюках и расстегнула первую, за ней еще одну, потом еще. Накал ее страсти стремительно нарастал, как и скорость, с которой неслись лошади. Ритмичное покачивание коляски лишь увеличивало наслаждение.

— Что, игра окончена, приступим к делу? — Очень довольный, Паша убрал руку.

— А ты возражаешь?

Она смотрела на него без признаков кокетства, с неприкрытым сластолюбием в глазах.

— Возражаю ли я совокупиться с тобой? А ты как думаешь?

— Я думаю, что ты готов совокупляться с кем угодно и где угодно, но в данный момент тебе подвернулась я.