– Кто из нас фашист? – набычился Старостин.

– Лично я – реалист.

Старостин, сбросив маску дуче, рассмеялся.

– Тогда я – иллюзионист!

– Вопрос не в брэнде, а в цене товара. Мы готовы купить Движение. Это единственное, что еще представляет хоть какую-то ценность.

– И почем?

– За политическое и физическое долголетие его лидера. Который гарантирует полный контроль за социумом, если эту аморфную массу можно так называть. Как реалист я понимаю, что полный контроль можно удерживать лишь ограниченное время. Но десять лет нас вполне устроит.

– Семь. Потому что больше времени ни у кого нет.

Салин кивнул.

Старостин отломил кусочек хлеба, скатал в шарик, задумчиво стал гонять по столу.

– "Там за облаками рождается поколение, которому не больно будет умирать", – словно самому себе, произнес он.

От нервного напряжения на Салина вдруг напал зверский аппетит. Он посмотрел на тарелки с едой. Сервировано и приготовленно все было с великим умением. А они, поглощенные беседой, едва притронулись.

Ника впорхнула в гостиную, принеся с собой уютный аромат кухни. Старостин вопросительно посмотрел на нее.

– Простите, что вторгаюсь в ваш разговор, – когда она начинала говорить, верхняя губка забавно вздрагивала. – Но там такое! Срочно нужна мужская помощь.

Она сделала круглые глаза и развела руками.

– Горим? – нахмурился Старостин.

– Ну, ты же знаешь, женщина и техника – вещи несовместимые.

– О господи! – Старостин убрал с колен салфетку. – Извини, Виктор Николаевич, сам понимаешь…

На кухне у Ники все было в идеальном порядке. Пирог уже стоял на столе, накрытый ярким рушником.

Трубка телефона лежала рядом.

Ника заговорщицки подмигнула Старостину, привстала на цыпочки, скользнула губами по щеке, прошептала в самое ухо:

– Александр ждет. Как ты просил.

Старостин прикрыл микрофон ладонью, поцеловал Нику в висок. Зажмурился от аромата ее волос.

На другом конце повисла тягучая тишина. Выдержка у Александра была беспредельная. Сказали, жди, пока не подойдет хозяин, будет год сидеть и ждать.

– Саша? – Старостин покосился на дверь.

– Я, Иван Иванович.

– Говори.

– Номер отработал. Есть подтверждение.

– Ага. С остальным что?

– Полный порядок. Режим трехминутной готовности.

– Угу. В "берлоге" все места заняли?

– Самолет Климова только что приземлился во Внуково. Я выслал спецтранспорт. Тарасенко в нашей гостинице, должен подъехать через полчаса. Остальные уже на месте.

– За Кочубеем следи. Не дай бог, сломается… На нем все сейчас висит.

– Понял вас, Иван Иванович.

– Ну раз понял, значит, молодец!

Старостин положил трубку.

Ника подошла сзади, плотно прижалась грудью к его спине. Привстала на цыпочки, скользнула губами по шее. Пальцы нежно каснулись его щеки, скользнули по подбородку.

Уловив произошедшую с ним перемену, прошептала:

– Ты победил?

В ее голосе было столько надежды, что он зажмурился от сладкой боли в сердце.

– Боюсь сглазить, девочка моя, – прошепал он, ловя губами ее пальцы.

Странник

…Невероятная мощь влилась в этого человека, она распирала, рвалась наружу. Женщина нежно коснулась его щеки, тонкие пальцы скользнули к подбородку, чуткое сердце радостно дрогнуло, уловив произошедшую в нем перемену.