– Воскобойников, что ты вечно улыбаешься?

– Скворец, не задавай глупых вопросов. Еще Петр Первый наставлял, что подчиненный должен иметь вид бравый и туповатый, чтобы умом своим начальство в смущение не вводить. У тебя точно что-то срочное, а то у него Филатов сидит. Матюгаются второй час.

– Срочный пакет из ЦУПа. Лично в руки.

Опять багровая волна хлынула к глазам. Скворцов скрипнул зубами.

Войскобойников понял это по-своему, согнал с лица сладкую улыбочку, нажал кнопку селектора.

– К вам офицер связи, господин президент.

В селекторе зашуршало, голос Первого, усиленный динамиком, больно резанул слух.

Скворцов покачнулся от резкой боли в сердце и не расслышал его слов.

Воскобойников, крякнув, встал, обошел стол и привычным движением потянул на себя тяжелую дверь.

Филатов задохнулся от возмущения.

– А почему я это последним узнаю, как рогатый муж?

– Значит, плохо работаешь! Три года подряд действует программа, а ты – ни уха, ни рыла. Выходит, у Старостина безопасность лучше работает, чем твои стукачи.

– Погоди, погоди… Так это не его инициатива?

– Повторяю для тупых – это государственная программа. Проведенная в интересах государства на базе Движения. – Первый тяжко вздохнул – Ну не брать же мне на себя ответственность за то, что мы населению психотропные вещества скармливали.

– Водки вам уже мало?

– Блин, да я тебе уже сказал: психотропные вещества повышают внушаемость! Чтоб ты знал, в Рейхе их немцам подмешивали с сорокового года. Думаешь, они такие тупые и исполнительные были, потому что Геббельса слушали? Фиг там! Одного Геббельса мало, когда Берлин англичане бомбят каждый день. А бомбили их, между прочим с сорокового года. Какой там, нафиг "поход на Восток" в таких условиях. Однако верили. И верили, блин, даже когда наши по Рейхстагу из гаубийц долбили!

– Значит, вот откуда у нас всенародная любовь!

– А ты думал!

Филатов посмотрел на документы, рассыпанные по столу.

– Если я правильно понял, ордера на арест Старостинских соколов ты утверждаешь?

– Повесим всех собак на Карнаухова. И то, если вспывет дермецо. А чтобы не всплыло, ты, давай-ка, займись этим вопросом. Возьми на личный контроль.

– Поставки наркотиков в страну или их добавление в жратву?

Филатов оглянулся на открывшуюся дверь.

Воскобойнико вернулся к столу. Нажал кнопку, спрятанную под медной бляшкой ручки верхнего ящика. Щелкнула пружина, и выехало потайное отделение ящика. Он поборол соблазн сразу же взять в руки то, что уютно лежало на черном сукне.

Развернул кресло, освобождая проход к дверям. Оставалось несколько мгновений, еще можно было проиграть в уме каждое движение.

Скворцов смотрел на крупные оспины на лице Первого. Зрение так обострилось, что он даже заметил два непробритых волоска, торчащие на подбородке.

– Тварь! – выдохнул он, вложив в слово всю накипевшую ярость.

– А ? – Первый недоуменно поднял на него глаза.

Когда грохнул третий выстрел, Воскобойников уже был в тамбуре, ногой распахивая дверь.

Скворцова увидел сразу. Тот стоял вполоборота к длинному столу. Триколор за президентским креслом был заляпан красно-желтым месивом. Самого Первого он разглядел, только когда нырнул вправо и встал на колено. Рубашку Первого залило красным, лица практически не было.