— С нее он сразу поправится, вот увидите, — говорит Федотов, и мы соглашаемся с ним.

Да, я позабыл сказать, что на груди Кукушкина и на моей груди на алых муаровых ленточках, позвякивая о пуговицы нагрудных карманов, серебрятся медали «За отвагу». К медалям нам с Кукушкиным выдали по триста рублей и по триста рублей нам всем дали как участникам войны. В общей сложности у нас у троих полторы тысячи рублей. Мы богачи, братцы!

Кукушкин предлагает что-нибудь купить в подарок Мише Бубнову. Федотов не соглашается, указывая на свой сверток.

— Хватит и этого…

И все-таки мы покупаем пол-литра коньяку «ОС». Мы сроду такого не пробовали.

Мы идем через Литейный мост, козыряя встречным командирам. Мы приходим в приемную Военно-медицинской академии и облачаемся в белые халаты.

По длинным коридорам, пахнущим йодоформом и валерьянкой, молоденькая сестра провожает нас к палате Миши Бубнова. Мы ступаем на носки, стараясь не стучать подковками. Незаметно для Федотова мы с Кукушкиным расстегиваем халаты — так, чтобы сестра заметила наши медали.

В палате три койки. Солнце льется в высокое окно, и ветка зеленого тополя скребет по стеклу. Миша сидит на койке бледный, веснушчатый. Я никогда не видел у него столько веснушек. Он улыбается нам и единственной рукой пододвигает табуретки. У окна с гитарой в руках, в халате и подштанниках стоит парень. Лицо его забинтовано. Видно только губы и глаза. Третий лежит на койке, укрытый одеялом до подбородка. Мы знакомимся и садимся.

Федотов достает и разворачивает на тумбочке свою индюшку. Мы только что завтракали, но и у нас текут слюни, такой пошел аромат от федотовской птицы.

Кукушкин выставляет к индюшке бутылку коньяку «ОС». Забинтованный парень молча подходит к двери и щелкает ключом. Мы отказываемся пить.

— Мы это сделаем в другом месте, — говорит Федотов.

Забинтованный парень ловко выбивает пробку и наливает три стакана.

Первый стакан он подносит укрытому одеялом товарищу. Оказывается, у него нет кистей и ступней. Он пьет и закусывает куском индюшки из рук забинтованного парня. Потом забинтованный чокается с Бубновым и прячет остатки коньяку в тумбочку, берет гитару и, небрежно перебирая струны, запевает тихо и выразительно:

Бубнов и укрытый одеялом парень подтягивают припев:

— А здорово у вас получается! — говорит Кукушкин.

— Спелись за два месяца, как на клиросе, — замечает забинтованный парень и подает лежащему еще кусок индюшки.

У Бубнова, кроме ранения руки, оказывается, застрял осколок в легком, и ему делали еще одну операцию, уже в академии, но сейчас дело идет на выписку.

— Как это съешь, совсем поправишься, — говорит Федотов, указывая на индюшку, но от нее остались только бумага да кости.

Кукушкин незаметно кладет на тумбочку Бубнова часы и компас, соединенные одним ремешком. Миша замечает это и ласково отводит руку Кукушкина.