— Пой! — сказал я иволге. — Торопись, если думаешь выводить птенцов снова, тебе так мало осталось времени: в начале сентября тебе придется уже улетать, а сейчас конец июня.

Мне тоже пора улетать.

Тишина так же надоедает, как и сутолока.

И мне захотелось снова толкаться локтями и звонить по телефону. Захотелось человеческой толчеи, потому что нет для человека вечности, есть только дело.

Моя книга окончена, но на прощанье я не хочу тебе говорить: «Хочешь верь, хочешь не верь!» — у меня для этого не хватает смелости. У тебя есть свой опыт жизни и своя голова на плечах, поэтому ты сам разберешься что к чему.

Перелистывая последние страницы, я спрашиваю Кукушкина:

— Где наша не пропадала?

— Везде наша пропадала! — отвечает Кукушкин.

— Где наша пропала? — спрашиваю я.

— Нигде наша не пропала! — отвечает Кукушкин.

— И не пропадет!

Это мы говорим вместе.

Не вспоминать — нельзя. И жить только одними воспоминаниями — тоже. Связь Вчера и Завтра наполняет смыслом сегодняшний день, наш труд, наши размышления, наше назначение в жизни.

А день начинается рано. Свет от фонаря бьет через окно и наискось, из угла в угол, перечеркивает потолок, и в этом прямоугольнике идет зыбкое, роящееся движение, как колыхание зноя над созревшей рожью, — значит, на улице идет снег. Подушка становится жесткой, одеяло — тяжелым.

Сейчас дворник сделает первый скребок лопатой по тротуару, и к скрежущему скрипу лопаты прибавится скрип шагов по снегу, неясные, как через воду, первые голоса первых прохожих, рокот моторов выходящих из парка автомашин. Эти звуки будут расти, увеличиваться, заполнять собой преддверие нового дня. В светлом прямоугольнике от фонаря замечутся тени, и в доме напротив начнут вспыхивать окна: из-за угла, заполняя улицу, ворвется обвальный грохот каблуков и звонкий голос старшины.

— Раз-два-а… Ножку! Бегом! Ар-р-ш!

Так мой день и начинается с зарядки караульной роты, которую выводит старшина каждое утро на улицу. Иногда рота возвращается в казарму, поет сочиненную когда-то мной песню:

И это опять напоминает мне о том, что мир тревожен и в мире есть надежные солдаты Мира, мои преемники, продолжение моей солдатской службы, люди одной со мной присяги, принимавшие ее всей жизнью и на всю жизнь.

Сейчас рота поворачивает за угол, а мне уже видится моя казарма, и я слышу команду старшины нашей батареи Александра Батурина: «Батарея! Запевай!» А когда это было? Четверть века назад! Нет, больше! Что может быть выше, нежней и суровей солдатского братства! И воспоминания обрушиваются на меня, как обвальный грохот каблуков караульной роты на утренней зарядке, наполняют наступающий день особым смыслом…

Если идти от Летнего сада по улице Пестеля к Литейному, сразу же на углу Соляного переулка, за липами, откроется глазу старинная церковь, построенная как памятник в честь знаменитой победы Петра в 1714 году над шведским флотом в каменных шхерах у полуострова Гангут. На красивых гранитных досках по стенам церкви можно прочесть названия частей, участвовавших в этой битве.