Сегодня же Касл превзошел самого себя, и его уже ставшую привычной ленивую манеру вести дело можно было бы откровенно назвать похоронной. Войдя в помещение, главный инспектор долго рассматривал труп, но Джонсон чувствовал, что начальник даже не пытается осмыслить увиденное. Это был просто взгляд потрясенного кошмарным зрелищем человека, но не взгляд полицейского, призванный заметить то, что никогда не увидит сторонний обыватель и что может послужить отправной точкой расследования.

И все же именно Касл, при всей своей рассеянности, произнес ключевое слово. Мысль об этом брезжила у Джонсона в голове, но он не мог сформулировать ее из-за какого-то мистического страха, если не ужаса. Конечно, не его дело было выдвигать всяческие гипотезы и теории, однако соблюдение субординации никогда не мешало ему наблюдать, оценивать и делать выводы. И лишь в этот раз он не мог посмотреть на все более широко, принимая во внимание все детали и обстоятельства.

Для остальных сама чудовищность картины заслоняла ее символическое значение. Кому придет в голову докапываться до смысла той или иной детали, собирая останки после кровавой резни?

Возможно, именно благодаря своей кажущейся отстраненности Касл смог взглянуть на картину преступления под правильным углом зрения.

Апатично перемещаясь от одного экспоната к другому, подобно праздному посетителю, решившему посвятить выходной день осмотру музея, Касл вдруг по какой-то только одному ему ведомой причине содрогнулся перед одним из не самых жутких экспонатов и, застыв на месте, прикрыл глаза. Но вот как будто что-то внезапно пробудило его от задумчивости, он бросил взгляд сперва на Уортон, затем на тело и тянувшуюся ввысь веревку.

Он не сказал ничего, но у Джонсона создалось впечатление, будто внутри его черепной коробки наконец что-то зашевелилось.

Касл сделал несколько шагов вперед и остановился перед самым заграждением, глядя на лицо убитой.

Уортон невольно застыла в ожидании.

В голосе Касла послышалось еле сдерживаемое рыдание, когда он наполовину выдохнул, наполовину проскрежетал:

— Ее повесили, пытали и четвертовали…

Глаза всех присутствующих обратились на девушку, с которой несколько часов назад было все это проделано.

Внезапно в музее стало очень холодно.

Джейми Фурнье проснулся лишь в одиннадцатом часу. Похмелья и особых последствий от курения марихуаны он не ощущал, но испытывал некоторую усталость.

Он улыбнулся.

Усталость была приятной.

Он полежал несколько минут в постели, глядя в потолок, вспоминая события предыдущего вечера и наслаждаясь вызванной этими воспоминаниями эрекцией.

Взглянув наконец на часы, он попытался сообразить, какую из лекций он уже прогулял, какую прогуливает в данный момент и какую прогуляет позднее. Очевидно, физиологию почек в ее разных аспектах. Чудеса, творимые противоточными механизмами, таинственные процессы производства мочевой кислоты и непостижимые тайны околоклубочкового аппарата.

Он решил, что какое-то время сможет прожить без этой полезной информации. По крайней мере до тех пор, пока не наступит время экзаменов.