— Проклятая старуха! Что ты сделала с этим ангелом? — прогремел Гавриил, злобно тряся аббатису за плечи.

— Пощади, будь милосерден! — простонала аббатиса, в испуге падая на колени.

— А ты к ней была милосердна? — гневно вскричал Гавриил. — Всего несколько часов назад я предупреждал тебя: не накликай беду на себя и монастырь! Ты пренебрегла этим предупреждением, ты страстно жаждала крови, ты взяла плеть и стала ночью терзать свою жертву… Кайся теперь, дьявольское отродье! Твоей власти пришел конец, а для монастыря Бригитты настал последний день!..

Аббатиса быстро поднялась. Она, похоже, справилась со своим страхом. И к ней вернулась ее прежняя самоуверенность. Лицо матушки настоятельницы было бледно, но в глазах возгорелась непреклонная гордость древнего рыцарского рода.

— Кто ты, раб, что осмеливаешься так говорить с властвующей аббатисой монастыря Бригитты?.. — воскликнула настоятельница возмущенно.

— Мое имя Гавриил Загорский.

Аббатиса еще больше побледнела. Она много слышала об этом человеке, занимавшем весьма высокое положение при русском государе и славном многими победами в Ливонской войне, много слышала она об этом человеке, наводящем ужас на иных ливонских военачальников, на рыцарей и кнехтов, на горожан Таллина. Никак не ожидала она увидеть этого человека в стенах своего монастыря и представить не могла, что однажды будет лично говорить с ним… Матушка Магдалена потупила взор и сказала, несколько понизив голос:

— Подумайте, князь, о том, что место, где вы находитесь, — священно! А вы ворвались сюда с этими… с этими людьми, готовыми все жечь и разрушать! Побойтесь Бога!.. Берегитесь осквернить сии пенаты!

— Не может быть священным место, где много лет безраздельно властвует дьявол, — горько усмехнулся Гавриил. — Вряд ли Господу угодны богатства этого монастыря, добытые обманом, накопленные непосильными трудами рабов; от богатств этих пахнет потом и кровью… Так пусть же его сокровища достанутся храбрым воинам!

И, обращаясь к своим людям, он добавил:

— Этого дикого зверя, — он указал на аббатису, — и всех обитателей монастыря возьмите с собой в лагерь, но не посягайте на их жизнь! А это разбойничье гнездо можете разгромить до основания…

Аббатиса с мольбой простерла руки к воинам, но те, не мешкая, схватили ее и повели вместе со всем монастырским людом во двор. Пылали факелы. Отовсюду слышались русский говор и смех, причитания монахинь.

Гавриил все еще оставался в коридоре. Когда все удалились, он тихонько через отверстие в стене спросил:

— Ты готова, мой ангел?

И впервые через это окошко долетел радостный ответ, прозвучавший из уст девушки:

— Да!.. Да!.. Да!..

Агнес больше не страшилась за свою жизнь, за свое будущее, о нет! Она была уверена, что более не расстанется со своим любимым никогда и что жизнь ее теперь будет сплошной праздник, поскольку чашу страданий она… они с любимым испили до дна, и больше не будет в их жизни страданий, а будут только радости, радости, радости; иначе и быть не может, ибо все в природе уравновешено.

Гавриил распахнул дверь кельи… и Агнес, упав ему на грудь, зарыдала от радости, от ощущения бесконечного счастья.