– А с Барбарой она себя так же вела?

– Да не в этом дело. Вот я, сколько уже хожу сюда, лет пять наверно, а до вас до сих пор не дошло, что значит записывать на пленку кого-то в моей семье. Неужели до сих пор не доперло?

– А эта тема моя, кофе с цикорием. Он мне его подгонит.

– Да, но есть и плохая новость: он хочет себе десять чашек, а не семь.

– Ты захватил торт с марципанами для Джилл?

– Ты про ту фигню с бассейном?

– Нет, я про обычный торт.

– У врачей всегда хорошие новости пока не загнешься.

– Кстати, по поводу врачей, че за херня у тебя там с простатой?

– Херня у меня приключилась, Ти. Если честно, то рак.

– Врачи надеются сохранить ему глаз, придется делать пересадку роговицы.

– Пересадка мозгов ему не помешает.

– Никто тебе не мешает.

– Дженис к драмам магнитом тянет. Она упивается страданиями.

– Она вам никого не напоминает?

– В детстве в ней что-то было, понимаете? У нее были роскошные волосы, хорошая фигура, ее сверстники по жизни таскали мне мороженое, дарили бейсбольные карточки, целовали мне жопу, чтобы подружиться с ней.

– По-моему, вы ей слегка завидуете.

– Ни один парень не захочет, чтобы его сестра стала шалавой.

– Она к вам не приставала в сексуальном плане?

– Господи Иисусе, вы бы шли уже свою бошку чинить! Сперва моя мать, а теперь я хочу свою сестру трахнуть?

Я скажу вам, что я унаследовал – свою мать. Дженис потрахивалась, она уссыкалась над этой парашей. Но вот скитания закончились, она вернулась домой и хочет свою долю. Вот, что я вам скажу: ни шиша она не получит, потому что это я заработал все шрамы, так что доля эта моя.

Пошел на сговор с правительством без всякого суда. Может, они засадили электрошоком ему по яйцам и жестоко избивали его резиновым шлангом. Ты об этом не задумывался?

– Я зашла в видеопрокат за фильмом "Накдаун", и угадай, что?

– Фильм оказался не про боксеров?

– Я узнала, что нашего сына-лгунишку уволили три недели назад.

– Из видеопроката? Ты как умудрился? Туда даже макак в менеджеры набирают.

– Он сгребал рекламную продукцию и продавал ее. Постеры, рекламные щиты.

– Боже, да с ней даже невозможно разговаривать.

– Ты че, издеваешься? Да ты ей ноги целовать должен. Если бы не она, я б еще в нежном возрасте вышеб бы из тебя все твои щенячьи зубки одним ударом.

У геев это обычно. Скрытный образ жизни заставляет их искать обходные пути.

– Когда ты был в коме, я сказала, что люблю тебя, помнишь?

– Нет.

– Надо говорить тебе это почаще.

Обожаю звук французской речи, так элегантно.

Мы с Тони ездили в Майями, он по-испански где-то шесть слов знает, но с местными он там отжигал как Рекардо Мантебан, или как его там?

– Глянь на эти облака, это ж парижское небо.

– Кто ж все это построил…

Смотри, с сиськи дерьмо не забудь соскрести.

Ну когда у нас в семье гей? Завтра к нам приедет поговорить протестантский священник из Денвера. Эксперт. Но так стыдно перед святым отцом.

Муж приходит домой с уткой подмышкой и говорит: «Ну вот эту свинью я и потрахиваю». «Это не свинья, а утка». Муж: «Это я о тебе».