Франку проговорил:
— Да, пожалуйста, продолжай!
Но Якоб замешкался. Волнение явно отражалось на его лице, ибо, едва услышав, как Бенто искусно подчеркивает слова «ко всем», он догадался, к чему ведут аргументы Бенто. Якоб чуял впереди ловушку. Он попробовал упреждающий маневр:
— Ты еще не ответил на мой очень важный и простой вопрос: отрицаешь ли ты, что евреи — избранный народ?
— Якоб, твои вопросы — неверные вопросы. Очевидно, я выразился недостаточно ясно. Я хочу бросить вызов всему твоему отношению к авторитетам. Это не вопрос о том, что отрицаю я или утверждает какой-ни- будь раввин или ученый. Давай не будем заглядываться на великих, а вглядимся вместо этого в слова нашей священной Книги, которые говорят нам, что наше истинное счастье и блаженство состоят исключительно в наслаждении тем, что есть благо. Библия вовсе не велит нам гордиться тем, что мы, евреи, одни суть благословенны, или что на нашу долю досталось больше радости, потому что другие не ведают истинного счастья.
Якоб ничем не показал, что его удалось убедить, и Бенто попробовал другую тактику:
— Позволь мне привести пример из нашего сегодняшнего опыта. Раньше, когда мы были в лавке, я узнал от тебя, что Франку почти не знает иврита. Верно?
— Да.
— Тогда скажи мне, должен ли я возрадоваться тому, что знаю иврит лучше, чем он? Делает ли его незнание иврита меня более образованным, чем я был час назад? Радоваться нашему превосходству над другими — деяние неправедное. Это ребячество или злорадство. Разве не так?
Якоб скептически пожал плечами, но Бенто уже завелся. Годами обремененный необходимостью молчать, он теперь радовался возможности выразить вслух многие из выстроенных им аргументов. Он продолжал, обращаясь к Якобу:
— Ты наверняка согласишься, что благочестие покоится на любви. Это высший смысл, сокровенное послание всех писаний — и христианского Евангелия в том числе. Мы должны проводить различие между тем, что действительно говорит Библия, — и тем, что она утверждает, по мнению авторитетов. Слишком часто раввины и священники преследуют собственные интересы, создавая предвзятые толкования — толкования, которые предполагают, что только в них содержится ключ к истине!
Хотя Бенто краем глаза видел, как Франку и Якоб обменялись ошеломленными взглядами, он не остановился:
— Вот, смотрите, в этом стихе из книги Царств… — Спиноза раскрыл Библию на месте, которое отметил красным шнурком. — Послушайте слова, которые Бог обращает к Соломону: «Вот, Я даю тебе сердце мудрое и разумное, так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе»[40]. А теперь на минуту задумайтесь, вы оба, об этих словах Бога, обращенных к мудрейшему из мужей мира. Безусловно, это — свидетельство того, что слова Торы не могут быть поняты буквально. Их нужно понимать в контексте эпохи…
— В каком контексте? — перебил Франку.
— Я имею в виду язык и исторические события эпохи. Мы не можем понимать Библию с точки зрения сегодняшнего языка: мы должны читать ее, зная условности языка того времени, когда она была написана и собрана воедино, а это случилось целых две тысячи лет назад…